Столичная штучка - Ольга Дремова

Если бы в сорок ему кто-то сказал, что всего через два года наступит момент, когда за обручальным колечком он решится пройти по углям босиком, он счел бы этого человека невменяемым, но сейчас никакая плата не могла показаться ему чрезмерной, потому что в мире нет такой цены, которой было бы достаточно, чтобы оплатить смысл своей жизни. Маленькая девочка с темно-серыми глазами значила для него больше, чем он мог высказать, и поэтому он молчал, завидуя самому себе и боясь спугнуть хрупкое счастье.

С огромным букетом желтых, как золото, роз Артем вышел из машины и направился в подъезд дома, где жила Алена. Провожая ее, он часто смотрел на дорогие окна, но зайти так и не решался, и вот теперь, шагая по стылому московскому дворику, он волновался, словно мальчишка, не знающий, что ожидает его.

Войдя в подъезд, он услышал скрип закрывающихся дверей лифта и, взлетев на три ступени, отделяющие его от них, торопливо втиснулся в тесное пространство кабины. Квадратик помещения был настолько узок, что двое взрослых мужчин, одетых в громоздкие зимние куртки, занимали все его пространство. Чудак, стоявший к Артему спиной и первым завладевший пространством лифта, держал такой же внушительный букет роз, только белых, и молча ожидал, когда нежданный сосед, появившийся, как чертик из табакерки, назовет цифру нужного этажа.

Боясь прижать букет к стене, он сделал полшага назад, оказавшись на середине кабины, и с неудовольствием понял, что торопыга в кожанке сделал то же самое, потому что даже через плотную ткань одежды почувствовал, как их спины соприкоснулись.

— Вам какой? — с трудом сдерживая раздражение, буркнул он.

— Четвертый, — в тон ему огрызнулся тот.

Двери лифта с громким бряком дернулись и, зашипев, закрылись. Кабина, ухнув в яму, грузно снялась с места, с усилием волоча два центнера веса. Заскрипев крепежами, она издала протяжный жалобный стон, больше напоминавший захлебнувшийся нечаянный вздох, и, громыхая по всем пролетам, покатилась наверх.

Звук голоса нахала в кожанке показался Дмитрию чем-то знакомым. Стараясь остаться незамеченным, Меркулов с опаской повернул голову и покосился на незнакомца. Бросив взгляд через плечо, он увидел, что мужчина с букетом желтых роз занимается тем же самым: не меняя положения, франт в косухе максимально развернулся к Дмитрию, тайно пытаясь выяснить личность недоброжелательного соседа.

Все, что произошло после, заняло не более двух секунд. Забыв о тесноте пространства и хрупких цветах в шуршащих обертках, мужчины одновременно развернулись и, оказавшись в двадцати сантиметрах друг от друга, почти уперлись лбами. Сила коллективного разума двух существ заставила платформу лифта спружинить. Ухнув вниз, пол крякнул от напряжения и, подбросив своих седоков, жалобно ахнул. Двести кило веса, помноженные на необратимый эффект неожиданности и старую, доживающую свой век конструкцию подъемника, сработали безотказно: жалобно заскулив, кабина хрустнула и зависла между этажами.

* * *

— Поезд дальше не пойдет, просьба освободить вагоны, — Артем посмотрел на Дмитрия и растянул губы в ехидной улыбочке.

— Ты что тут делаешь? — недоуменно глядя на Обручева, с неудовольствием выдавил тот.

— То же, что и ты, — еду, — пытаясь спасти зажатый между куртками букет, Артем пошевелил плечами, но, увидев, что так он только усложняет ситуацию, оставил шуршащий целлофан в покое.

— Как ты намерен поступить? — помня об угрозе Артема, Дмитрий внутренне сжался и, приготовившись к неприятностям, попытался максимально сконцентрироваться.

— Ты считаешь, у нас большой выбор? — Обручев обвел взглядом тесные стены зависшей кабинки.

Везде, где позволял видеть глаз, на бежевом пластиковом покрытии ДСП, топорно имитировавшем разводы среза дерева, красовались надписи с ценными советами: кого и куда необходимо послать и что при этом сказать. Для того чтобы «лестные» характеристики живущих ни в коем случае не прошли мимо читателей, они были обведены черным маркером дважды, а в качестве наглядных пособий к ним прилагались художественные репродукции.

— Ты не ответил на мой вопрос, — с вызовом проговорил Дмитрий, явно не торопясь нажимать на кнопку вторично. Заслонив панель своими широкими плечами, он прижался к ней спиной, обезопасив себя таким образом от враждебных действий противника. — Как ты узнал ее адрес? — без тени улыбки проговорил он, сурово глядя в лицо Артема.

— Интересненькое дело, — хмыкнул Артем, — тебе не кажется, что мы поменялись ролями? Это я хочу узнать, какого черта ты приперся сюда, да еще и с цветами?

— Не твое собачье дело, — огрызнувшись, Меркулов дернул за букет, пытаясь вытащить его из цепких объятий Артема.

— Ну ты, неврастеник фигов, дергай потише, а то цветочки поломаешь, — Обручев набычился и, сверкнув глазами, тяжело уставился на Меркулова. — Насколько я понимаю, ты тоже ехал на четвертый?

— Лучше бы я шел пешком.

Подозрительно глядя на Дмитрия, Обручев никак не мог взять в голову, что нужно Меркулову от его Алены, и тупиковое ощущение неизвестности начинало действовать ему на нервы. Парадный вид и помпезная внешность бывшего друга не ускользнули от его цепкого взгляда, а дорогой, купленный явно по поводу торжественного случая букет только усиливал зародившиеся подозрения.

— Чего это ты так расфрантился? — шевельнув ногой в остроносых «казаках», Обручев нащупал начищенный мысок ботинка Дмитрия и, сохраняя на лице широкую улыбку, смачно скользнул по блестящей поверхности кожи ногой. До полного выяснения обстоятельств появления неожиданного конкурента спешить было глупо, поэтому зависший лифт его не только не раздражал, но в данный момент даже радовал.

— Ты тоже не похож на сироту казанскую, — парировал Дмитрий. Почувствовав ботинок Артема у себя на ноге, он вспомнил, сколько усилий он приложил для того, чтобы его туфли приобрели необыкновенный, ни с чем не сравнимый зеркальный блеск, и в его глазах загорелся недобрый огонек. — Слушай, Обручев, — Дмитрий склонил голову набок и на какое-то мгновение замолчал. — То, что я при полном параде, — это понятно, а ты-то в честь какого случая таким франтом вырядился?

— Да нет, Меркулов, ты как всегда все перепутал, — прикрыв глаза и сжав губы в скептическую полоску, Артем отрицательно мотнул головой. — Мне сегодня по статусу положено красивым быть, а вот чего ты распетушился, мне неясно.

С трудом вытащив руку из-под букетов, Артем двумя пальцами, словно заправский ценитель, дотронулся до лацкана английского костюма Дмитрия.

— А материальчик-то дермецо, — провоцирующе протянул он, — да и булавочка давно из моды вышла, так, топорное издельице, в лучшем случае приобретенное в комиссионке по сходной цене.

— Зависть — не лучшее человеческое качество, — отрезал Дмитрий, — перед тем, как за дорогой материал пальцами хвататься, ты хоть руки-то сообразил помыть?

— Да мои руки чище твоего хваленого материала в сто раз, он же у тебя с прошлого столетия в шкафчике успел плесенью покрыться. Такую фактурку, — Обручев сделал вид, что вытирает свою руку о лацкан кожанки, — даже моль жрать не станет — отравления испугается.