Дочь алхимика - Марина Дечко

Сделав осторожный шаг в сторону корабля, маркиз прислушался к себе. Не хочется. Как будто что-то внутри советует ему пройти дальше, миновав ухоженное судно. Не это ли верный знак того, что направление выбрано верно?

Указав рукой на корабль, огненный маг легко сотворил небольшую шлюпку из темного огня, настороженно жавшегося к коже. Сдержав голодную стихию, позволил молодому Мухину и еще троим сослуживцам забраться внутрь, приказав лодке отплыть.

А ведь вода тоже повиновалась плохо. Все время норовила загасить чуждую ей стихию, забираясь все выше по бортам, которые лизала с остервенелой яростью, — и Левшин искренне огорчился, что цесаревич сейчас не с ними. Все же когда огонь и вода дружны, многое выходит лучше.

На палубу «Имперского гнева» взобрались легко: все теми же огненными канатами, под сапогами послушно сворачивавшимися в отсеки лестниц. Прислушались. Маркиз поднял голову к широкому сырному ободу дырявой луны, разглядев лишь ее очертания.

А ведь если бы у самой пристани она не привлекла его внимания, он бы так и думал, что луна скрыта завесой облаков. Только маг точно знал: ночь выдалась безоблачной, чистой, и по всему выходило, что над ними полог. Воздушный — такой мог создать лишь наследник древней крови, и крови не простой… способной заговаривать сам воздух… а это…

— Маркиз Левшин! — Голос маркиза Орлова, раздавшийся за спиной, прозвучал почти у самого уха, заставив огненного мага резко развернуться. Искры на ладонях зажглись еще ярче, предупредительно сообщив: хозяин готов обороняться. — Что вы делаете на моем судне среди ночи?

Пришлось принять навязанные хозяином «Имперского гнева» правила игры, понимая совсем дурное: маркизы Орловы — не просто древний род. Из них вышла сама действующая императрица, и весть о том, что они предали ее, больно ударит по царской гордости. Но голову змее рубить все равно придется…

— Мы пришли с обыском. — Господин Левшин примирительно развел руки, все же не погасив огни. — В министерство поступило сообщение о том, что на судне человек.

Маркиз Орлов рассмеялся, став похожим на того самого беркута, имя которого носил. А ведь и в августейшей даме это сходство есть, если приглядеться, да и много чего другого, кровного.

Старый маркиз, как и императрица, сух, худ. Изящен в тонких запястьях, сплошь унизанных широкими драгоценными браслетами, а колец, напротив, мало. Лишь фамильный перстень и еще один, разглядеть который Николаю не позволяют. Поправляют руками теплый весенний плащ, сообщая:

— Это торговое судно, на нем можно найти с десяток человек. Ночью в порту небезопасно, даже когда корабль отмечен вензелем императорского дома.

— Согласен, — откликнулся Николай. — Но сообщили о другом. О пленнике.

— О пленнике? — В голосе старого маркиза засквозило неудовольствие. — Быть такого не может! Я могу взглянуть на бумаги? Ваш обыск должен был одобрить сам цесаревич — законы Старороссии равны даже для чиноначальника особого кабинета.

Левшин кивнул. Обернулся к молодому Мухину:

— Володя, подай бумаги.

Кожаная папка с императорским вензелем опустилась в ладони маркиза Орлова, раскрыв ворох разрешающих документов, и тот не смог скрыть изумления:

— Императрица знает?

Последний козырь был пущен в дело, заставив Николая ощутить неприятное движение внутри живота. Он до последнего надеялся, что осмотреть судно удастся без принятия столь резких мер, потому как Павел Алексеевич беспокоить сердце матери без надобности не станет.

И вот теперь выходит плохо.

— Об этом мне ничего не известно, ваше сиятельство. Все, что я знаю: мне нужно осмотреть «Императорский гнев». Позволите?

— Прошу.

Орлов показательно отошел в сторону, позволяя Левшину осмотреть палубу.

— Желаете заглянуть в трюм, господин чиноначальник?

— Желаю, — не стал скрывать маркиз. — Только… позже.

Палуба «Имперского гнева» оказалась такой же, как и с берега: чистой, блестящей новым лаком в свете ночной луны. Отличало ее лишь то, что по контуру корабля едва заметно тянулась все та же силовая нить. Простая предусмотрительность или… нечто большее?

Проведя пальцами по колючему контуру, маркиз расслышал у себя за спиной:

— Без защиты судно оставлять нельзя, вы же понимаете.

— Понимаю, — откликнулся Левшин. И остановился в том месте, где пальцы колоть перестало…

Вход в воздушный портал был едва заметен — скрытый за разрывом силовой нити, он почти неслышно подсасывал пальцы при малейшем приближении. Откликался на силу — пусть даже огненную, и если ладонь опустить в него чуть глубже…

Маркиз Левшин заранее знал, что делать этого не стоит. Но понимание того, что пророчество старого герцога сбывалось слово за словом, заставляло забыть обо всех предосторожностях. Нырнуть в открытое окно, оставив позади себя начинающееся сражение, — и мигом перенестись на…

Пятое судно — старый рыбацкий корабль сродни тем двум, которые лишь портили вид пристани.

Портал закрылся так же скоро, как и открылся, пренебрежительно выбросив маркиза на качающиеся зеленоватые волны мертвенной силы. Влажные доски рассохшегося дерева хранили множество запахов, но только в двух из них Николай был уверен наверняка: ливиум и кровь. Хотя…

Резко развернувшись в сторону внезапного порыва ветра, Николай от ярости задохнулся. Сделал широкий шаг, увидев полные боли глаза Ольги, и, уже поняв, что его план все же терпит неудачу, снова обернулся.

На судне их ждали. Старый граф Никитин — видимо, владелец корабля. И еще двое…

Тетерин! — Николай едва сдерживал эмоции. После случившегося в министерстве понималось четко: маркиз предал цесаревича, бежав со службы. Значит, до сих пор не нашли?

Беглый маг склонился перед маркизом, скрыв третьего спутника, вокруг которого зеленоватое свечение клубилось особенно густо, но говорить ничего не стал. Некромант? Николай попытался разглядеть мага, только на сей раз у него ничего не выходило: в свободном плаще с накинутым на голову капюшоном, тот был надежно укрыт от посторонних глаз. Да и отворотные чары давались ему гораздо лучше, чем самому чиноначальнику.

— Ваша невеста… — начал было Никитин.

— Супруга, — поправил его Левшин.

— Супруга, — согласился граф, позволив в голосе нотку удивления. — В одиночестве гуляла по набережной. Крайне неосмотрительно, крайне! Особенно если учесть все происходящее в империи. Я взял на себя смелость пригласить ее на судно, чтобы уберечь от чего дурного. Все-таки они с сыном давно знакомы…

Маркиз промолчал. Внешне оставаясь спокойным, он призывал все больше огня, черпая его не только изнутри себя, но и со всего окружающего пространства — с тысячи верст вокруг, пытаясь дотянуться даже до крошечного тлеющего огонька в сельской печи.