Воспоминания ангела-хранителя - Виллем Фредерик Херманс

– Позвольте поинтересоваться, как ваши фамилии?

– Моя Аутхейр, – сказал нервный.

– А я Дюллер, – сказал другой, – мы из Четвертого отдела.

Альберехт сказал:

– То, что здесь произошло, будем считать незначительным инцидентом. Я понимаю, что в силу нынешних обстоятельств не все действуют достаточно обдуманно. Но мне не нравится, что вы впустую тратите время. Самый большой повод для паники подает полиция – тем, что не занимается исполнением своих прямых обязанностей.

– Нас вызвал господин директор.

– Не стоит каждому вызову уделять столько внимания. Ну да ладно, вероятно, вы не знали, что это действительно я…

Вот сукин сын! При последних словах ему даже удалось снисходительно улыбнуться. Они всё проглотили, ничего не ответив. И не сказали, например: дело было не в том, вы это или не вы, а в пятистах фунтах, которые вызвали подозрение. Это были тихие и послушные сотрудники.

Директор позвонил. Уже знакомый молодой человек открыл дверь, и детективы вышли из кабинета. В то время как Альберехт продолжал сидеть за столом, директор встал и сказал:

– Мне очень жаль.

– Я вас не осуждаю, – сказал Альберехт и тоже встал.

Они пошли по коридору, молодой человек с детективами впереди, следом, на расстоянии десяти метров, Альберехт с директором. Молодой человек с инспекторами начали спускаться по мраморной лестнице, директор замедлил шаг и сказал Альберехту:

– Позвольте, я здесь с вами попрощаюсь. Еще раз приношу извинения.

Он протянул руку, не сомневаясь, что Альберехт спустится по лестнице вместе со всеми.

– А деньги я получу внизу? – спросил Альберехт.

– Ах да, этот вопрос мы с вами еще не обсудили. Дело в том, что деньги лежат в сейфе, а ключа от сейфа у меня нет.

– У вас нет ключа от сейфа?

– Чтобы открыть сейф, требуется два ключа, и второй ключ хранится у вице-президента банка.

– И где же вице-президент?

– Я и сам хотел бы знать.

Директор замолчал и глубоко вздохнул, глядя Альберехту в глаза.

– Мне больно об этом говорить, но я подозреваю моего вице-президента в симпатии к немцам. То, что он сегодня утром не пришёл на работу, – плохой знак.

– Вы не попытались его разыскать?

– А вы как думаете? К телефону у него никто не подходит. И дверь квартиры никто не открывает, сколько ни звони.

– А в полицию вы сообщили?

– Почему, вы думаете, здесь оказались эти детективы?

– Я этому удивился, и всё.

– Честно говоря, я понятия не имею, что меня ждет. Не понимаю, что означает отсутствие этого человека в такой день.

– Но вы ведь могли заблаговременно подыскать другого вице-президента?

– Дело в том, что мое положение очень шаткое. Я еврей. А мой вице-президент хоть и симпатизирует немцам, но сам, по его заверениям, не антисемит. Ой-ой-ой, когда неприятности сыплются одна за другой, не понимаешь, что надо делать. Я уже с полгода жду, что немцы скоро придут, вот и подумал, что совсем не помешает иметь вице-президента, симпатизирующего немцам.

Альберехт ничего не ответил, потому что директор после сказанного выдержал паузу, которая была частью его рассказа.

И тот продолжал:

– Но если я вдруг уволю этого прогермански настроенного вице-президента, что тогда скажут фрицы?

– Я восхищаюсь вашим мужеством, тем, что сегодня утром, когда ваш вице-президент не вышел на работу, вы обратились в полицию.

– Вам это представляется не слишком продуманным поступком, – сказал директор, – да так оно и есть. Но увидев сегодня утром, как эти гады летят по небу, я разозлился не на шутку, вы меня понимаете. И подумал: черт побери, будь, что будет. Если Орлеманс не вышел на работу оттого, что по уши занят докладом немецкой разведке, выдает ей все-все, что сам знает, то пусть наши его арестуют и поставят к стенке, пока не поздно.

Директор сделал шаг к двери и открыл ее перед Альберехтом.

– До свидания, господин прокурор. Вы слышали, что я сказал: если у него на уме недоброе, то его, надеюсь, арестуют и поставят к стенке, пока не поздно. Его фамилия Орлеманс и живет он на аллее Гроция, дом 32.

«Вместо того чтобы дать пятьсот фунтов, директор банка напоминает мне о моих служебных обязанностях. И что же делать?»

У Альберехта закружилась голова, и он принялся сетовать на свою судьбу, которая словно вела его от злодеяния к злодеянию.

И что же делать?

Вообще-то в обязанности ангелов-хранителей не входит давать советы душам, вверенным их попечению. Ибо как может ангел проследить эти извилистые стези человеческих поступков, не замаравшись? Движения человеческой души ведомы только Господу Богу, а наша компетенция – передавать человеку Его благие вести. И делать рукой предупреждающий жест, когда манит черт. И спешить на помощь, когда грозит несчастье. И преграждать путь смерти, пока не пробил час, – но когда этот час пробьет, знает только Господь Бог, мне это тоже неизвестно.

Оттого что несчастья грозят человеку постоянно, говорит черт, и оттого что все беды просто-напросто не могут обрушиться на человека разом, некоторые из них обходят его стороной. И тогда ангелы-хранители тешат себя мыслью, что помогли своему подопечному, дали правильный совет. Зануда черт часто бывает прав.

Выйдя из банка, Альберехт увидел напротив небольшой скверик, рядом с которым стояла телефонная будка.

Хотя он собирался исчезнуть, так что ничто уже не играло никакой роли, у него по-прежнему свербила мысль о деньгах, а ноги сами собой перешли улицу и понесли его к этой будке. Он знал почему: ноги повели его к телефону, потому что он хотел позвонить на работу.

По меньшей мере, надо что-нибудь сказать, чтобы его отсутствие не вызвало беспокойства или подозрений, а главное, ему было любопытно, с кем и о чем разговаривал тот детектив, когда звонил из банка, и какое впечатление произвело сообщение о том, что прокурор в первый день войны лично заявился в банк, чтобы выклянчить английских фунтов.

Около будки, в тени большого каштана, стояли пять женщин, которые что-то обсуждали. Когда Альберехт открыл дверь будки, одна из женщин крикнула ему:

– Менейр! Можете не пытаться! Автомат не работает!

Он обернулся и сказал ей неправду:

– Ну что вы, я звонил три минуты назад.

Вошел в будку, снял трубку, бросил в щель пять центов. Гудка не было.

Женщина, явно подумавшая, что Альберехт не расслышал ее слов, открыла дверь в будку.

– Они отключили телефоны, – сказала она. – Во всем городе нет связи. Сейчас только доктора могут звонить.