Нова. Да, и Гоморра - Сэмюэл Дилэни
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Для забоя это аролата.
— Аролата? — кивнул Мыш.
— Здесь на них охотимся мы. На аквалата у Черного дальше стола охотятся.
— А.
— Но, Мыш, тут что ты делаешь? — Они шли сквозь звеньевой перезвон. — Останешься в сетях пока? С нами поработаешь? Я команду, где новый знаю нужен человек…
— У меня отпуск на время стоянки корабля. «Птица Рух», капитана фон Рэя.
— Фон Рэя? С Плеяд корабль?
— Именно.
Лео приспустил крюковую подвеску из-под высоких стропил и стал развешивать сеть.
— Что в Драконе делает он?
— Капитану надо в Алкан-Институт, получить техническую информацию.
Лео дернул за барабанную цепь; крюки, громыхая, поднялись на десять футов. Принялся за следующий слой.
— Фон Рэй, да. Хороший, верно, корабль. Когда я в Дракон впервые прибыл… — натянул черные звенья на новый крюк, — никто из Плеяд не ходил еще в Дракон. Кто-то, может, один или двое. Одинок я был. — Звенья вставали на место со щелчком. Лео доразмотал цепь. Верхний край сети вознесся в свет высоких окон. — Теперь много из Федерации встречаю я людей. Десять на этом работают берегу. И корабли взад все время летают вперед. — Он грустно покачал головой.
Из рабочей зоны воззвали:
— Эй, где врач? — Женский голос разнесся по паутинам эхом. — Алекс ждет уже пять минут.
Лео звякал тенетами, проверял на прочность. Оба глянули на дверь.
— Не беспокойся! Придет! — завопил Лео. Поймал плечо Мыша. — Со мной айда!
Они двинулись через сетевые занавеси. Другие наездники все крюковали.
— Эй, играть-то будешь?
Глянули вверх.
Наездник спустился по цепям до половины, спрыгнул на пол.
— Хочу посмотреть.
— Сыграет, а то! — воскликнул Лео.
— Знаешь, вообще, я… — начал Мыш. Увидеться с Лео здорово, но все-таки он бродил и думал…
— Отлично! Лео-то лишь о тебе и твердил.
Они пошли сквозь паутины дальше, рядом возникали другие наездники.
Алекс сидел у лестницы на смотровую галерею. Держался за плечо, прислонив голову к балясинам. Время от времени всасывал небритые щеки.
— Слышь, — сказал Мыш Лео, — может, пойдем куда-нибудь выпьем? Ну, поговорим чуток. Я сыграю тебе перед уходом…
— Сейчас сыграешь ты! — стоял на своем Лео. — Поговорим потом.
Алекс открыл глаза.
— Ты про этого парня… — скривился, — нам рассказывал, Лео?
— Видишь, Мыш. За десять лет репутацию уже и обрел ты. — Лео притянул перевернутый бочонок из-под смазки, тот задребезжал о цемент. — Давай садись.
— Лео, слушай… — Мыш перешел на греческий. — Я не в настроении. Твоему другу плохо, он не хочет, чтоб его тревожили…
— Малакас![4] — сказал Алекс и сплюнул кровавую пену меж изодранных колен. — Сыграй чего-нибудь. От боли отвлечешь. Где этот хренов эскулап?
— Что-нибудь Алексу сыграй.
— Просто… — Мыш глянул на раненого наездника, на других мужчин и женщин вдоль стены.
На лице Алекса — усмешка пополам с болью:
— Мыш, покажи класс.
Он не хотел играть.
— Ладно.
Вынул сирингу из сумки, нырнул головой в ремень.
— Врач может прибыть в самый разгар, — сообщил между прочим.
— Надеюсь, скорее, — промычал Алекс. — Рука, я знаю, точно сломана. Ногу не чую, внутри кровит… — Вновь отхаркнул красное. — Через два часа опять на охоту. Быстрее б залатали. Не поохочусь — засужу. Даром я платил эту гадскую страховку?
— Соберут тебя как миленького, — заверил какой-то наездник. — Чтоб лажанулись с полисом — такого не бывало. Хорош ныть, дай парень сыграет… — Он оборвал себя: Мыш уже начал.
Свет тыкался в стекло, обращая его в медь. Вогнутый фасад Алкана образовывали тысячи тысяч круглых окон.
Кейтин брел по дорожке вдоль реки, что огибала музейный сад. Речушка — та же тяжкая мгла, что делала полярный Ворпис океаном, — дымилась у берега. И утекала под арку в пылающей стене.
Капитан шагал чуть впереди — их тени на глянцевых камнях стали одной длины. Меж фонтанов приподнятый помост то и дело привносил очередную платформу с гостями, сотнями за раз. Однако те вмиг рассеивались по пестрым дорожкам, вившимся среди нализавшихся кварца каменюк. На бронзовом цилиндре в фокусе отражающих стекол в паре сотен ярдов перед музеем, оживляя мраморной безрукой красотой пунцовое утро, замерла Венера Милосская.
Линкей скосил розовые глаза и отвернулся от сияния. Идас подле него глядел назад и вперед, вверх и вниз.
Тййи, рука в руке Себастьяна, тащилась за ним, волосы развевались в темпе биения зверя на мерцающем плече.
И вот свет, думал Кейтин, когда они шли под аркой в линзоподобный холл, голубеет. Верно: нет луны, чья естественная атмосфера порождала бы столь драматическое преломление. И все-таки я скучаю по лунному одиночеству. Эта клевая конструкция из пластика, металла и камня была когда-то самым большим зданием, возведенным человеком. Как же далеко мы ушли от двадцать седьмого века. Сколько зданий в галактике сегодня больше этого — десяток? Два десятка? Ученым-бунтарям здесь явно не по себе: конфликт между овеществленной вот этак традицией и абсурдом ее устаревшей архитектуры. В гробнице человеческой истории и гнездится Циана Морган. Логично: белый канюк, нахохлившись, сидит на костях.
С потолка свешивался восьмиугольный экран для объявлений. Сейчас там разыгрывалась серийная свет-фантазия.
— Соедините, пожалуйста, с номером семьсот тридцать девять-Е-шесть, — попросил капитан фон Рэй девочку за инфостолом.
Та воздела руку, потыкала в кнопки подключенного к запястью комфончика.
— Конечно.
— Алло, Банни? — сказал Лорк.
— Лорк фон Рэй! — воскликнула девочка за столом не своим голосом. — Вы повидать Циану?
— Точно, Банни. Если она не занята, я бы с ней поговорил.
— Секунду, спрошу.
Банни, где бы Банни ни была в этом огромном улье, ушла из девочки, и та успела удивленно взметнуть брови.
— Вы пришли повидать Циану Морган? — сказала она своим голосом.
— Точно. — Лорк улыбнулся.
Тут Банни вернулась:
— Лорк, все отлично. Она встретится с вами в Юго-Западной, двенадцать. Там поменьше народу.
Лорк обернулся к команде:
— Не хотите побродить пока по музею? Я добуду желаемое через час.