Динамика характера. Саморегуляция при психопатологии - Дэвид Шапиро

В повседневной жизни это полярное отношение самости и объекта сильно колеблется. Есть случаи, например, при просмотре кинофильма, когда человек позволяет поглотить себя внешней ситуации и «теряется» в ней, то есть можно сказать, что у него пропадает ясное осознание своего внешнего окружения. Если какой-то герой фильма испытывает сильную боль, зритель содрогается. Или, например, если человек поглощен слушанием музыки, источник которой ему не виден, он теряет ощущение того, что музыка звучит извне. При привычных или автоматических действиях «я» также может стать относительно прозрачным; в одном случае человек подчиняется тенденции забыться, и вместе с тем его осознание внешней ситуации имеет тенденцию к сужению до распознавания ключей и сигналов. В другом случае, когда наши действия становятся намеренными и планируемыми, когда мы начинаем осознавать возможности выбора или принятия решения, а также спроецированные возможности или альтернативные цели, ощущение своего «я» также усиливается.

Если оказывается, что ощущение своей самости и существующего отдельно от нее внешнего мира так зависят друг от друга и даже являются аспектами единого ощущения полярности, то предвосхищающие тревогу ограничения жизни человека, находящегося в состоянии невроза, должны также воздействовать на эту обособленность внешнего мира одновременно с ослаблением ощущения самости. Иными словами, если такое рассуждение верно, то ослабление границ единой самости и «границ Эго» должно считаться симптомом любой психопатологии как при неврозе, так и при психозе.

Как я уже говорил, при шизофрении этот феномен совершенно ясен. Например, Тоск описывает жалобы шизофреника на то, что любому человеку известны его мысли, что его мысли не сосредоточены у него в голове, а распространяются по всему миру, проникая одновременно в голову другим людям (Tausk, 1933). Разумеется, и внутри границы тоже становятся проницаемыми. Например, паранояйльный шизофреник у Тоска жалуется на некую машину, которая извлекает у него мысли и чувства при воздействии таинственных сил, создаваемых феноменальным мотором, находящемся у него в теле, работа которого вызывает у него разные странные ощущения. Самость больше не остается неприкасаемой, в нее вторгаются и ею манипулируют внешние силы.

Восприятие шизофреником внутренних телесных ощущений, от которых он может или не может быть отчужден, вовсе не обязательно должно содержать в себе угрозу или быть паранойяльным. Например, пациент Эндриса Энжиля признается: «…другие люди проникают своей головой в мою голову. Когда я жую, мне кажется, что язык кого-то другого пробирается ко мне в рот и принимает пищу» (Angyal, 1936, р. 1036).

Бывает много искажений внешнего мира при шизофрении, которые не сопровождаются такими нарушениями самости и не касаются внутренних ощущений. Но тем не менее в них можно увидеть потерю полярности, то есть раздельное ощущение самости и объекта. Например, распоряжения и упреки, которые явно исходят изнутри, ощущаются как внешние: мужчина-шизофреник, озабоченный своей слабостью, изнеженностью и женоподобием, рассказывал, что слышит странный голос, который резко ему говорит: «Будь мужчиной!»

Шизофреник наделяет внешний мир поразительными субъективными качествами, более или менее идеальными, которые могут быть не только результатами его воображения, но и прямого восприятия. По мнению Хайнца Вернера (1948), «свойства вещей перестают быть по своей сути объективными, не сохраняют свою геометрическую форму и становятся „не от мира сего“ (out there)».

Например, бывшая пациентка Маргерит Сеше — Рене (Renee), страдавшая шизофренией, описывая острый приступ своей болезни, рассказывает о тщетных усилиях своей учительницы вселить в нее уверенность: «Но ее улыбка… лишь усиливала мою тревогу и смятение, когда я видела ее зубы, белые и даже сияющие на свету. Неизменно сверкая, вскоре они приковали к себе все мое внимание, словно в комнате не было больше ничего, кроме ее зубов…» (Sechehaye, 1968, р. 22).

Иногда ощущение шизофреника концентрируется на искажениях внешнего мира, как в только что приведенном примере, иногда — на внутренних ощущениях, отражающих ослабленное ощущение самости. Но одно из них, как правило, всегда обусловливает наличие другого. Так, например, это проявляется у пациентов-шизофреников в описании ими специфических телесных ощущений:

В ситуации, где нормальный человек осознает свое собственное чувство, сексуальное влечение или какой-то иной интерес к другому человеку и, можно сказать, отношения между ним и другим человеком, эти пациенты-шизофреники осознают лишь странное внутреннее ощущение и неуловимое внешнее включение этого ощущения.

Луис Сасс утверждает, что в шизофреническом ощущении главным является необычное интроспективное сознание. Сасс отмечает, что шизофреник часто осознает телесные функции и ощущения, которые для обычного человека остаются незамеченными или уходят из фокуса внимания. Он говорит: «…внимание обращается внутрь, пациент начинает замечать… и у него появляется ощущение, что слюна у него во рту, положение шеи и движение век начинают ему мешать…» (Sass, 1992, р. 227–228).

Сасс цитирует пациента-шизофреника: «…моя грудь похожа на гору напротив меня… Мои руки и ноги раскинуты в стороны и ведут себя, как им вздумается… Я должен с этим покончить и узнать, находится ли моя рука у меня в кармане или нет» (р. 229). Иными словами, части и функции тела больше не являются составляющими целого и не представляют единую самость, а существуют сами по себе и управляются извне.

Согласно предположению Сасса, такая потеря ощущения единой самости и ослабление отношения полярности между самостью и внешним миром — это симптомы безжалостного самокопания. Он уверен, что такое самокопание, или «гиперрефлексия», проявляются в тревоге, вызванной телесными ощущениями и психическими процессами, которые в нормальном состоянии при целенаправленной деятельности тела и психики оставались незамеченными, но вызывают у шизофреника распознавание обособленных телесных ощущений, не связанных с другими. Сасс считает, что сама утрата шизофреником целеустремленного, волевого управления — это последствие его безжалостной интроспекции, похожее на эффект сороконожки, которая за способность к самоосознанию платит способностью передвигаться. Вопрос волевого ослабления при шизофрении мы рассмотрим позже, но, по всей видимости, следует предположить, что гиперосознание телесных ощущений наряду с ослабленным ощущением единой самости скорее является результатом потери волевого управления, чем ее причиной.

Давайте вернемся к нашим изначальным вопросам. Является ли свидетельством непсихотического состояния ослабленное ощущение единой самости и ослабление полярности в субъект-объектных отношениях, которое во всяком случае сравнимо с тем, которое мы наблюдаем при шизофрении? А если так, какова динамика этого ощущения? Что касается первого вопроса, ответ на него довольно ясен: ослабленное и частичное ощущение самости и соответствующее ослабление полярности субъект-объектных отношений действительно можно наблюдать в каждой невротической патологии. Психодинамическая основа этих эффектов также хорошо ясна. Повторяю, именно неизбежные следствия ограничений жизни человека, включая его познание, создают процессы защиты. Каждое нарушение или ослабление субъективного качества мотивации к действию привносит с собой ослабленное и фрагментарное ощущение самости и ослабление границ между субъектом и объектом. Особая форма этого ослабления границ зависит от природы ограничений в жизни конкретного человека, включая бреши в его ощущении самости.