Трепетный трепач - Екатерина Вильмонт

— Боже, Игнат!

— Боже, Лерка! Какая ты красивая! Как тебе идет зеленый… Я, кстати, был в этом уверен…

— Игнат, ты почему вдруг решил сбрить бороду?

— Но тебе нравится?

— Не то слово!

— Вот! Теперь будет так — в экспедиции я отращиваю бороду, а в Москве сбриваю. У тебя будет бритый муж, а оператор Рахманный останется бородатым. Ты согласна?

— Да!

— Так, а почему это в глазах такой боевой задор? Ты что тут напридумывала в мое отсутствие, колись? Какую-нибудь чепуху про бесчисленных баб в жизни Игната Рахманного? Да?

— Очень надо! Это же в прошлом.

— Умеешь казаться умной. А на самом деле такая же дуреха, как другие бабы. Только одно отличие — тебя я люблю. И в понедельник поедем распишемся.

— Кто же нас распишет сразу?

— Распишут, есть связи. Понимаешь, хочу уехать женатым.

— Игнат, зачем?

— Чтобы быть уверенным.

— В чем?

— Не в чем, а в ком.

— А ты во мне не уверен?

— Честно? Уверен. Но ты во мне не уверена, я чувствую.

— И ты думаешь, я из тех дур, которые считают штамп в паспорте какой-то гарантией?

— Та к ты не хочешь жениться, что ли?

— Без детей — не хочу!

— Вона как! Обалдеть! Обычно при слове ЗАГС девушки трепещут и жаждут, а ты…

— Я не девушка, а мать двоих детей.

— А я хочу, чтобы ты была мать троих детей! Или даже четверых!

— Хотеть не вредно! И уедешь ты холостым, ничем и никем не обремененным.

— Все, Лерка, кончай бодягу! Ты меня любишь? Вижу, любишь. И я тебя люблю. Значит, все будет прекрасно! И дети твои меня признают! Я в сто раз симпатичнее твоего Лощилина, и вообще миляга.

— Господи, какой же ты трепач!

Уже в такси, по дороге к Соне он вдруг шепнул:

— Да, а как тебе мои ямочки?

— Это я тебе расскажу, когда ляжем в постель.

— Ого! Звучит многообещающе!

Дверь нам открыла Соня.

— О, какие люди! Лерка, выгладишь потрясающе!

— Сонечка, поздравляю! Вот, познакомься, это Игнат!

Она смерила его весьма одобрительным взглядом.

— Очень рада, Игнат! Проходите!

Часть гостей была уже в сборе. Оказалось, что Игнат прекрасно знаком с Сониной родственницей, вторым режиссером на Мосфильме. Они сразу о чем-то заговорили. А Соня увлекла меня на кухню, где у плиты колдовала весьма пышная девушка.

— Лер, это моя кузина Лора, из Одессы.

— Ой, здравствуйте, Лера, много о вас слышала! Но сейчас некогда, боюсь упустить пироженки. Попробуйте, с пальцами съедите и языком закусите!

— Лорка, что ты несешь! — засмеялась Соня и вытащила меня на балкон.

— Лерка, обалденный мужик! Миррочка его хорошо знает, говорит о нем просто с восторгом. Мне он тоже понравился, такая улыбка!

— А твой-то герой где? Пока я никого такого не заметила.

— Запаздывает. Он уже звонил, что попал в пробку.

— Да кто он такой?

— Увидишь!

— Сонь, хватит меня интриговать, говори! Я надеюсь, не Лощилин? — вдруг испугалась я.

— С ума сошла? — ужаснулась Сонька. — За кого ты меня держишь. А ты попробуй угадать!

— Ладно. Я его хорошо знаю?

— Не очень.

— В каких я с ним отношениях?

— Вы добрые знакомые.

— Так… Он из нашего цеха?

— Ты имеешь в виду сценарный цех? Нет.

— Киношник?

— Да.

— Артист, что ли?

— Да.

— Красивый? — начала догадываться я.

— Очень.

— Брюнет?

— Да.

— Все. Знаю. Никита? Александров?

— Эх, Лерка, хотела тебе сюрприз сделать…

— И у вас прямо любовь?

— Еще какая! И, между прочим, благодаря тебе.

— А я тут при чем?

— Та к он начал мне сперва впаривать, как ты ему нравишься… И мы долго тебя обсуждали, а он мне на другой день звонит и приглашает на ужин. Ну, я пошла. А он и говорит: «Сонечка, я, кажется, идиот, я вдруг понял, что мне нужна вовсе не Леруня, а вы…» Вот так и получилось.

— И какие планы?

— Да пока никаких. А зачем планы? Нам пока и так хорошо. Он, конечно, не большой интеллектуал, но мне и не надо. Достаточно теплый и милый парень… Я сама умная, зачем мне умный мужик? А ты, подруга, по-моему, последние мозги со своим Игнатом растеряла.

— Кажется, да, Сонечка. Я так его люблю…

Вскоре явился Никита. Он был очень хорош.

— Леруня! — приветствовал он меня, раскрывая объятия.

Мы с ним расцеловались.

— У тебя, говорят, перемены в жизни? — шепнул он мне, хотя я не помнила, чтобы мы с ним переходили на «ты».

— Да и у тебя тоже!

— Есть такое дело! Сонечка, кого ждем? Я помираю с голоду.

— Да собственно, можно садиться, должен еще приехать мой брат.

— У тебя есть брат? — удивилась я.

— Есть. Только он живет в Аргентине. А тут случайно оказался в Москве. Познакомишься.

— А что он делает в Аргентине?

— Работает. Он хирург-офтальмолог, ученик Федорова и женат на аргентинке.

— А аргентинка не приехала? — полюбопытствовала одна из Сониных приятельниц.

— Да нет, — засмеялась Соня. — Но он вообще не по этому делу, так что не мылься, Люська! Но его мы ждать не будем.

Одесские яства пышногрудой Лоры были выше всяких похвал, да и вообще было как-то мило и весело. Игнат с таким неподражаемым юмором травил всякие киношные байки, что я только диву давалась. Время от времени он шептал мне на ухо:

— Ты лучше всех! Я тебя люблю!

Но вот раздался звонок. Соня побежала открывать.

— Ну, наконец-то! Мы уже сели, сколько можно тебя ждать?

— Ну, сестренка, не сердись, опоздал, не рассчитал время, с кем не бывает. Как бы там ни было, я тебя поздравляю!

— Ладно, все потом, пошли за стол!

Вошел мужчина, высокий, сухощавый, с хорошим интеллигентным лицом.

— О! Женя! — бросилась к нему Миррочка.

— Господа, кто не знает, мой брат Евгений, прошу любить и жаловать.