Что такое наука, и как она работает - Джеймс Цимринг

Здесь важно отметить, что как научные, так и религиозные знания имеют обширную письменную историю. Разница в том, что толкователь Библии не может вернуться в прошлое и увидеть Потоп, в то время как я могу повторить эксперимент, который кто-то уже проделал в прошлом. Точные методики могут быть неясными, некоторые материалы или оборудование могут быть недоступны, и кому-то всегда не хватает средств для проведения экспериментов; однако тем не менее существует способ, с помощью которого даже самые фундаментальные основы научного знания (на которых воздвигнуто целое здание науки) могут быть проверены, а выводы из них пересмотрены. Если новые данные кажутся несовместимыми с ДНК, имеющей структуру двойной спирали, то исследования Франклина, Уотсона и Крика можно повторить и попробовать найти ошибку в их заключениях. Однако если у богослова есть опыт, который ставит под сомнение истории или догматы священной книги, ничего нельзя сделать, кроме как попытаться переосмыслить новый опыт в контексте того, что сказано в книге. Теологи могут искать дополнительные тексты и даже археологические свидетельства библейских событий; однако теолог не может воссоздать Содом и Гоморру с целью засвидетельствовать их разрушение.

Именно потому, что можно повторить большинство экспериментов, на которых зиждется научное знание, научные факты никогда не остаются в безопасности и всегда подвергаются нападкам со стороны новых разработок, передовых экспериментальных методов и свежих идей. На практике есть некоторое отличие биологии от физики и химии, поскольку предполагается, что атомы и простые химические соединения сегодня ведут себя так же, как сотни или тысячи лет назад, и что основные законы физики не изменились[102]. Напротив, биологические популяции непрерывно меняются[103]. Одни и те же штаммы микроорганизмов не существуют бесконечно долго, и поэтому невозможно точно повторить исследования Луи Пастера; тем не менее можно провести достаточно научных исследований, чтобы перепроверить большинство предыдущих открытий. Наука не просто итеративна — она поддается исправлениям задним числом, и ее можно пересматривать снова и снова. Другие системы знаний, которые не поддаются фундаментальной переоценке столпов, на которых они построены, просто не могут быть подвергнуты столь же строгой переоценке. В таких системах знаний ошибки, заблуждения и неверные толкования прошлого невозможно проверить и исправить, одновременно возвращаясь назад и продвигаясь вперед (по крайней мере, не в такой степени, как в науке).

В науке данные неприкосновенны. Можно сомневаться в том, точно ли собраны данные и правильно ли интерпретированы (например, оспаривать наблюдательную часть ГД-последовательности); однако данные не могут быть намеренно изменены, исключены или сфабрикованы просто потому, что они не соответствуют прогнозам. Поскольку наблюдение за миром природы — это высшая мера научности, преднамеренное изменение таких наблюдений нарушает важнейшие каноны научной этики и представляет собой профессиональный проступок, который может помешать финансированию исследований, публикации результатов и положить конец научной карьере. Собранные данные означают ровно то, что они означают. Если данные опровергают любимую гипотезу, это печально. Томас Хаксли говорил: «Вечная трагедия науки: уродливые факты убивают красивые гипотезы»[104]. В конце концов, не имеет значения, насколько привлекательной или элегантной является идея или насколько человек хочет, чтобы она была верной; если данные не соответствуют этой идее, их нельзя изменить. Это, конечно, не означает, что данные нельзя подвергать сомнению, собирать повторно и исследовать; это даже необходимо для хорошей научной практики. Однако данные нельзя менять только потому, что они нарушают ГД-последовательность, и если они оспариваются, это делается строго в соответствии с научными правилами обновления сети убеждений, как будет описано в главе 13.

Священный характер данных практически не распространяется за рамки науки. Например, в уголовном праве, по крайней мере в контексте американской юриспруденции, данные не являются священными и неизменными. Возьмем гражданина, обвиненного в убийстве. И обвинение, и защита обязаны раскрывать свои выводы друг другу, а это означает, что если возникли разногласия, у них есть одинаковые (или, по крайней мере, похожие) данные — в данном случае называемые судебными доказательствами. Однозначная гипотеза прокурора состоит в том, что обвиняемый виновен, тогда как защита столь же привержена гипотезе о невиновности обвиняемого (или, по крайней мере, утверждает, что государство не может обосновать виновность обвиняемого). В случае с адвокатами защиты, если доказательства не подтверждают гипотезу (т. е. утверждение, что клиент невиновен), они могут посоветовать своему клиенту признать себя виновным и добиваться меньшего наказания. По всей вероятности, такой совет зависит не от того, виновен клиент или нет, а скорее от вероятности выигрыша в суде, о какой сделке в случае признания вины можно договориться, и потенциального приговора или штрафа в случае проигрыша.

Однако если клиент настаивает на своей невиновности, то адвокат обязан сделать все, что в его силах (в рамках закона), чтобы предотвратить оглашение изобличающих доказательств в зале суда. Если адвокат не сможет исключить доказательства, он попытается дискредитировать, исказить или опровергнуть доказательства, чтобы поддержать гипотезу о невиновности обвиняемого. Конечно, существуют разумные ограничения способов влияния на данные, поскольку адвокат не может сознательно склонять свидетелей к лжесвидетельству, но, призвав обвиняемого дать показания в суде, он может позволить ему внести доказательства, которые «заведомо» не соответствуют действительности. Хотя адвокат защиты не может намеренно сфабриковать данные, представляя доказательства, которые, как ему известно, являются ложными, он, безусловно, может отвергнуть и попытаться дискредитировать доказательства обвинения, которые, как ему известно, являются правдой. По сути, ни при каких обстоятельствах добросовестный адвокат не станет изменять или корректировать свою основную гипотезу (невиновность клиента) в соответствии с данными. Конечно, в случае защиты это не только уместно, но и обязательно. Представьте, что произойдет, если после рассмотрения доказательств адвокат убедится в виновности клиента и скорректирует гипотезу, чтобы она соответствовала данным. Затем адвокат встает в зале суда и заявляет о своей убежденности в том, что клиент действительно виновен и должен быть признан виновным в совершении преступления. Это было бы серьезным нарушением адвокатской этики и представляло бы собой злоупотребление служебным положением, потенциально ведущее к лишению адвокатского статуса и неправильному судебному разбирательству. Другими словами, потерю логической согласованности (данные не подтверждают гипотезу) нельзя исправить путем изменения гипотезы; допустимо только оспаривание данных или исходных предположений, которые могут быть искажены стороной защиты, чтобы сохранить гипотезу обвиняемой стороны.