Новая Луна - Йен Макдональд

— Мы скоро будем на месте, — говорит Рэйчел Маккензи сыну. Поглядите на него — одетый в пов-скаф, привязанный ремнями безопасности по другую сторону брюха ровера, такого узкого, что они соприкасаются коленями; поглядите на него. Под щитком шлема не видны волосы и абрис лица, все внимание притягивают к себе глаза, эти глаза, огромные зеленые глаза. Ни один мир — ни этот серый мир, ни большой голубой там, наверху — не может быть прекрасней его глаз. — Мне надо кое с кем поговорить. Я запущу Камени, но не включай Джокера. Еще рано.

Камени подключается к сети, и Рэйчел испытывает физическое облегчение; это как дышать полной грудью.

Звонок принимает фамильяр Ариэль Корты. Пожалуйста, подождите. Потом сама Ариэль Корта появляется на линзе Рэйчел.

— Рэйчел. Что происходит?

Платье, волосы, кожа, макияж Ариэль безупречны. Рэйчел считала свою невестку высокомерной, равнодушной карьеристкой. Она наделена достаточной честностью, чтобы признаться в зависти — эти бразильянки от рождения обладают всем, чем только можно. Ариэль много раз разбивала ее семью в пух и прах в суде, но теперь Рэйчел в ней нуждается.

Она в общих чертах обрисовывает побег. Камени передает никах.

— Одну секундочку, пожалуйста. — Ариэль ненадолго заменяет Бейжафлор, потом она появляется опять. — Это стандартный брачный контракт, согласно которому мой племянник заключает десятилетний брак с Хоан Рам Хуном. Он крепкий.

— Вытащи Робсона из него.

— Контракт правомерен и обязателен. Правомочия обеих сторон ясны. Нет такого положения, которое позволило бы освободить Робсона. Я могу сделать так, что контракт признают недействительным.

— Сделай. Ему одиннадцать. Меня заставили подписать.

— С точки зрения закона, минимального возраста для брака или сексуального согласия не существует. Не факт, что по нашему праву акт принуждения можно признать мотивом для защиты. Мне придется продемонстрировать, что, не проконсультировавшись с Робсоном по поводу его предпочтений перед тем, как подписать клаузулу о занятиях сексом, ты нарушила свои обязанности, предусмотренные родительским договором с ним. Это аннулирует никах. Я не буду выступать за тебя, я буду выступать за Робсона против тебя. Я попытаюсь доказать, что ты плохая мать. Плохая мать уровня Лукреции Борджиа. Однако, предпринимая такие действия, сбежав вместе с Робсоном, ты действуешь как хорошая мать. Это Уловка-22. Есть способы ее обойти.

— Мне наплевать, насколько плохой ты меня выставишь.

Неужто она увидела, как Ариэль Корта, безупречная Ариэль Корта позволила себе чуть улыбнуться?

— Будет много грязи.

— Маккензи создали свое состояние из грязи.

— Как и я. Робсону придется нанять меня и заключить сделку. И опять же, только хорошая родительница посоветовала бы ему нанять меня. Не для протокола хочу заметить, что, обратившись с этим делом в суд, ты положишь начало недвусмысленному и открытому конфликту между нашими семьями. Это объявление войны.

— Война будет объявлена, если Рафа узнает, что я отпустила Робсона без драки. Он голыми руками разорвет «Горнило» на части, чтобы вернуть сына.

Ариэль Корта кивает.

— Ситуация сложнее не придумаешь. Как будто твой дедушка намеренно выбрал самый провокационный из всех возможных поступков…

Ровер дергается. От внезапного ускорения ремни безопасности Рэйчел натягиваются. И опять. Что-то ударяет по корпусу ровера, снова и снова. Она не слышит, но чувствует вибрацию резаков, дрелей. Внезапно скорость начинает падать: ровер замедляется.

— Что происходит? — спрашивает Ариэль Корта. На ее безупречной маске тревога.

— Камени, покажи мне! — кричит Рэйчел.

— Я сообщу Рафе, — говорит Ариэль, а потом Камени выводит на верхнюю часть линзы Рэйчел картинку с наружных камер.

К вездеходу прицепился служебный дрон, похожий на маленький и зубастый ночной кошмар. Манипуляторы и резаки рубят проводку, кабели топливной системы. Вот дрон отсекает еще одну батарею, и ровер еще сильней замедляется. Как эта машина здесь оказалась? Откуда она взялась? Камени дает панорамное изображение с камер: среди рощи солнечных панелей возвышаются изогнутые кверху рога БАЛТРАНа, и до них меньше двухсот метров. Вот и ответ: ее семья перепрограммировала служебного дрона со станции.

Но они забыли, что ровер безвоздушный. Двести метров в вакууме — легкая прогулка, если на тебе пов-скаф.

Рэйчел касается колена Робсона. Он вздрагивает; его глаза распахнуты от страха.

— Когда я скажу «идем», следуй за мной. Нам придется завершить это путешествие пешком.

Ровер содрогается и заваливается набок. Рэйчел швыряет туда-сюда в ремнях безопасности. Ровер застывает, опрокинувшись под безумным углом. Дрон срезал колесо. Потом он вырубает последнюю камеру.

— Робсон, любовь моя, беги!

Вылетает крышка люка. Пыль и холмы, плоские черные небеса. Рэйчел хватается за край люка и выскакивает наружу. Прыгает на реголит, бежит. Бросает взгляд через плечо и видит, что Робсон приземлился с легкостью колибри и побежал. Дрон взгромоздился на обломки ровера. Рэйчел думает про Брайса Маккензи — про раковую опухоль, если бы раковая опухоль могла передвигаться и охотиться.

Теперь бот приподнимается на своих манипуляторах, выбирается из обломков машины. Разворачивает резаки и длинные острые пластиковые пальцы. Спускается на поверхность, направляясь в ее сторону. Он движется не быстро, однако от него не скрыться. И есть операции, которые Рэйчел должна выполнить, прежде чем они с Робсоном катапультируются в безопасное место.

— Робсон!

Шаг за шагом бот догоняет мальчика. На реголите того заносит. Он не знает, как двигаться в вакууме, как не вскидывать на бегу слепящие тучи пыли. Отец слишком долго продержал его в уютной утробе Боа-Виста. Надо было взять его на поверхность в пять лет, чтобы посмотреть на Землю, как принято у Маккензи. Надо было — можно было — следовало бы.

«Люк готов», — говорит Камени. Шлюз для персонала вмещает одного человека за раз. Посреди лунных морей установки БАЛТРАНа сооружают кое-как, и предназначены они в первую очередь для транспортировки грузов навалом.

— Залезай! — кричит Рэйчел. Робсон копошится у шлюза. Он слишком неуклюж.

— Я внутри!

Камени закрывает люк. Теперь Рэйчел ждет своей очереди, чтобы попасть в капсулу. Медленно. Почему так медленно? Где бот? У нее нет времени даже для того, чтобы оглянуться. От наивысшей сосредоточенности она дышит сквозь зубы, со свистом, пока Камени включает систему запуска.

Боль в правой икре такая резкая и четкая, что Рэйчел даже не вскрикивает. Нога ее не держит. Что-то рассечено. Шлем выдает красную вспышку; она ахает, когда ткань пов-скафа уплотняется над прорехой, запечатывая костюм, сжимая рану.

«Твое правое подколенное сухожилие рассечено, — сообщает Камени. — Целостность костюма нарушена. Ты истекаешь кровью. Бот здесь».