Пиранья. Звезда на волнах - Александр Бушков

Мазур ответил ему в тон:

– Не имеем ли мы чести видеть перед собой почтенногоХоп Сина?

– Это для меня честь, господа, – узнать стольнеожиданно, что мое ничтожное имя известно даже за пределами этой убогойлавки... Счастлив буду предложить вам все, на чем остановится ваш благосклонныйвзгляд истинных ценителей прекрасного.

– Боюсь, дело обстоит несколько иначе, – сказалМазур, чувствуя, что не может вырваться из тенет в я з к о г о церемонногостиля. – Это мы хотели бы кое-что вам предложить – тот самый товар, чтовам обычно посылает почтенный Абдаллах, староста острова Чедангари...

Морщинистое личико не изменилось ни на йоту. «Вот этошкола, – уважительно констатировал Мазур. – Нет, супротив ж е лт ы х мы все равно, что плотник супротив столяра... Это нас долго дрючат взасекреченных школах, а у него умение владеть лицом – врожденное, зуб даю...»

Старикан бесстрастно сказал:

– Обычно эти товары привозил господин Джонни...

– Море полно случайностей, увы, – сказал Мазур,едва не поправив несуществующий смокинг. – Одна из таких и настиглагосподина Джонни – я имею в виду случайности безвозвратные...

– Это печально... – сказал китаец. – Какздоровье господина Абдаллаха? Как поживает его очаровательная дочь... я,скудеющий умом под грузом лет, запамятовал ее имя...

– Лейла, – сказал Мазур. – Мою супругу зовутЛейла.

– Ах, вот как? Примите мои поздравления, любезныйгосподин, женитьба знаменует переход человека в иное, более ответственноесостояние, поднимающее его в глазах общества...

А вслед за тем он с самым непроницаемым выражением лицазадал еще несколько вопросов – пустяковых вроде бы, но точно на них могответить только тот, кто и в самом деле обжился на острове, тот, кто знал д е та л и, непредусмотренные никакой легендой.

Вот только Мазур мог ответить на них моментально ибезошибочно. «Ага, понятно, – подумал он без всякой растерянности. –Источник такой осведомленности ясен. Н а ш, островной китаец. Разумнаяподстраховка в столь специфическом и потаенном бизнесе, как торговля вразвескомодскими варанами, за которую и я, и он можем огрести приличный срок поздешним законам...»

– Прошу вас, господа, – произнес китаец и снеожиданным для его преклонных лет проворством выбрался из-за стойки инаправился в дверной проем. – Простите старику его неуемное любопытство,продиктованное затворничеством...

В комнате с низким столиком стульев, разумеется, неоказалось, но Мазур уже кое-как научился сидеть на полу, поджав ноги, хотя унего, конечно, получалось не столь ловко, как у Пьера. Старик проворно поставилрасписной чайник, чашки, блюдечки с чем-то ярким и непонятным. Зная китайскиепривычки, эти яства с равным успехом могли оказаться как яблочным мармеладом,так и мышатами в сахарной глазури... Ничего не поделаешь, пришлось отведатьсогласно кодексу воспитанного гостя. «Пожалуй, все-таки не мышата, – решилМазур, осторожно посмаковав тающую во рту сладость. – Хотя кто егознает...»

Многословно и церемонно извинившись за то, что вынужденненадолго их оставить, старик вышел, шурша шелковым халатом.

– Ну что ты насторожился? – тихонько спросилМазур. – Не зарежут же нас тут, я думаю, так бизнес не делают...

– Я им в жизни не доверял, не доверяю и доверять небуду, – так же тихо признался Пьер, передвинувшись так, чтобы сидеть лицомк дверному проему. – Хлебнул в свое время. Улыбаются с непроницаемойрожей, а потом палят в спину...

– Пессимист вы, мон ами, – сказал Мазур.

И засмотрелся, неумело притворяясь перед самим собой, что имдвижет лишь чувство прекрасного, не отягощенное более приземленными помыслами.

В дверном проеме появилось грациозное, пленительное видение.Очаровательная до полной невозможности молодая китаянка с прекрасным и свежимличиком, напоминавшая одну из принцесс с храмовых росписей, – то ли ту,что рубила в капусту водяного дракона, то ли другую, уверенно и властновосседавшую на золотом троне. Правда, во всем ее облике не было ни каплидревней экзотики – светлые брючки, белая рубашка с небрежно закатаннымирукавами, в распущенных волосах поблескивают синими и красными стекляшкамизаколки-бабочки, современные часики, маникюр... «Спасу нет, дочь егохороша», – подумал Мазур, дважды, если разобраться, соломенный вдовец.

– Позвольте представить, господа... – сказалстарикан, возникнув в комнате неведомо когда. – Моя верная помощница,главное сокровище в этой пещере...

– Здравствуйте, – сказала девушка, одарив ихослепительной улыбкой и присев напротив. – Я студентка, подрабатываю здесьблагодаря доброте мистера Хоп Синга. Родом я с этого острова, но у нас,индонезийцев, чересчур вычурные и смешные для европейца имена, поэтому зовитеменя на китайский манер – Мэй Лань...

Пьер хрипло сообщил, что он – Пьер.

– Джимми, – сказал Мазур.

«Если ты – индонезийка, то я – микронезийский папуас, –подумал он тем временем. – Натуральнейшая китаянка, не сойти мне с этогоместа... А впрочем, пусть ее. Красивая девушка вправе придумывать себе любоеимя и любую биографию, почему с национальностью должно быть иначе?»

– Быть может, господа, позволим себе немного поговоритьо делах? – вопросил почтенный Хоп Синг.

И вот тут-то началась настоящая передряга. Узнав примерноеколичество товара и его ассортимент, старикан предложил цену, которая даже навзгляд Мазура, не особо изощренного в торговле драконятиной, была, мягкоскажем, чрезмерно занижена. Мазур, разумеется, назвал свою – он помнил, какуюдолю получал тесть, а потому прикинул, сколько прикарманивал Джонни, сколькоэто составляло в итоге.

Хоп Синг с мягкой улыбкой немного увеличил свою. Мазур своюснизил, но не особенно. Минут десять они, состязаясь в дипломатии и церемонныхоборотах, жонглировали цифрами. Старик ласково упирал на то, что товар, мягкоговоря, специфический, и почтенные господа в случае, если их сделка сорвется,вряд ли пойдут торговать им на улицу с лотка, – а время меж тем течет итовар портится. На что Мазур непреклонно возражал: бизнес есть бизнес, нельзясказать, что они с господином Пьером испытывают острейшую нужду в деньгах, нажизнь и без того хватает. А раз так, бывают в торговле ситуации, когда товарпредпочтительнее вышвырнуть в море к чертовой матери, чем сдавать его побросовой цене...

После долгих словопрений пришли, наконец, к добромусогласию. Китаец платил в несколько раз больше, чем предлагал сначала, –но и поменьше все же, чем с самого начала запрашивал Мазур.

Потом началась деловая суета. Очаровательная Мэй Лань в двасчета подогнала старенький фордовский пикапчик; кроме Мазура с Пьером тудазабрались еще два пожилых китайца, судя по их виду, выполнявших в лавке рольприслуги за всех, – и девушка уверенно погнала машину посреди здешнейуличной сутолоки, мимо раскрашенных картонных полицейских на перекрестках, миморазносчиков, мимо автобусов с замотанными туристами.