Пиранья. Звезда на волнах - Александр Бушков

– Значит, он в море сейчас? – спросил Мазурудрученно.

– Ну да, ну да, не в воздухе же, любезный господин...Раджхи. Вот тут мне подсказывают... позавчера они ушли, а дня через два должнывернуться...

– Позавчера? – не удержался Мазур.

– По-за-вче-ра, – отчеканила трубка. –Швартоваться они будут на прежнем месте. У вас ко мне есть еще какие-то дела?

– Никаких, – сказал Мазур. – Простите забеспокойство, до свиданья, любезный...

Услышав короткие гудки, замолчал, положил трубку, вежливопоклонился хозяину лавчонки и взял свой огромный пакет, упакованный так, словноон сам по себе был произведением искусства. Только китайцы так умеют.

Хозяин смотрел на него с мудрым восточным равнодушием кчужим непонятным делам.

Мазур поскорее убрался на улицу. Душа у него пела, ликоваладуша, все прохожие казались милейшими, добрейшими, лучшими на свете людьми, всеженщины – писаными красавицами, а этот город – прекраснейшим на свете.

На ловушку это никак не походило – ну кто мог ожидать, что водин из департаментов управления порта позвонит некий Раджаят? Раджаятов вкупес Сингхами здесь даже больше, кстати, чем Ивановых в Москве... Нет, не ловушка.Следовательно, «Нептун» целехонек и продолжает гордо пенить здешние моря.

Ах, тестюшка, сукин кот... Плохо верится, что набрехал оннеумышленно, что сам ошибся. Нет, никаких сомнений, все было продумано – авосьда клюнет рыбка на приманку. Что, собственно, и произошло. Неужели тесть, якорьему в задницу, рассчитывал, что зятек, оказавшись в Катан-Панданге, недогадается навести справки о своем «погибшем» судне?

Черт их поймет, здешних. В конце-то концов, старомуинтригану не менее, чем зять, необходим был внук, а это, обозревая событиянедавних ночей, вполне даже может произойти...

Интересно, что Мазур ощутил нечто похожее на укор совести:на свой лад тестюшка был хороший мужик. Отнесся со всей душой, дочку в женыотдал, наследным принцем сделал... Даже неловко как-то, нехорошо получилось...

Ну, ничего не поделаешь. Главное, сам Мазур как бы и ни причем. Вернись шхуна на остров без него, тесть еще мог бы высказать немало«теплых» слов в адрес вероломного зятя, но теперь, когда никто не вернется,когда выяснится рано или поздно, что шхуна исчезла бесследно вместе со всеми,кто был на борту, вряд ли хоть один островитянин скажет худое слово в адресбеглого Джимхокинса. Будут считать, что погибли все до одного, а это совсемдругое дело, это уже, как в старину говаривали, неизбежные на мореслучайности...

Вот только Лейла... Мазур до сих пор чувствовал этусердечную занозу. Слишком хорошо понимал, что у него никогда уже не будет т а ко й жизни, как на том островке, это даже не сравнишь с сытой и вольготнойжизнью полного адмирала, тут другое...

Он вошел в ресторанчик, исполненный нежной любви кчеловечеству, – золотые минуты, которым, увы, не суждено длиться долго,вскоре все вернется на круги своя, суровая реальность вернется, житейскиесложности...

– Слава богу, – просиял Пьер, сидевший с набитымртом. – Я уж думал, ты и не вернешься...

– Вздор, мон ами, – сказал Мазур, уселся застолик, налил себе рисовой водки и чуть было не жахнул ее по-русски, но вовремяопомнился и неспешно в ы ц ед и л. – Мы, исландцы, не позволяем себеникаких подлостей по отношению к напарникам – до тех пор, пока означенныенапарники хранят верность... Ну как, ты еще в состоянии лопать?

– Честно сказать, больше не влезает, – призналсяПьер, глядя с тоской на теснившиеся перед ним блюдечки, подносики и крохотныесковородки над жаровнями. – Ничего, вечером здесь же и поужинаем, а?

– Будь на моем месте философствующий китаец, он бы тебенепременно сказал, что до вечера еще нужно дожить...

– Да брось ты, доживем, – беззаботно отмахнулсяПьер с исконно галльской легкостью. – Ты вон весь сияешь, парень... Делахороши?

– Неплохи, я бы сказал, – кивнул Мазур, решив, чтовполне может себе позволить еще водочки. – Ну, ты сыт наконец? Собирайся,нужно, наконец, добраться до китайца, пока товар не протух. Черт его знает, какс ним нужно обращаться, чтобы был в товарном виде...

Заведение они нашли, поплутав лишь самую малость, – ито из-за того, что старательно высматривали витрину, как нельзя лучшеотвечавшую их представлению об аптеках. Меж тем это оказалась никакая не аптека– антикварная лавка. С тремя видами вывесок – местной загадочной вязью, неменее загадочными иероглифами и, наконец, по-английски. Естественно, имоказалась понятна лишь последняя, скромненько гласившая: «Пещера сокровищ».Именно эти два слова, не понимая их смысла, старательно изобразил палочкой напеске Пенгава, объясняя Мазуру еще на острове дислокацию. Именно они значилисьи на мятой рекламной листовке, старательно сберегаемой тестем. Адрессоответствует, двойная проверка проведена, никакой ошибки. Ладно, в концеконцов, если уж американские аптеки, помимо чисто фармацевтических причиндалов,торгуют еще и мороженым, кока-колой и кучей другой мелочевки, почему китайскийаптекарь не может обитать в антикварной лавке? Тончайшая специфика Востока,господа...

Особых сокровищ в витрине что-то не наблюдалось – там простогромоздились разные разности, не столь уж и драгоценные: груды разноцветныхкораллов, россыпи раковин, непонятные поделки из пожелтевшей от временислоновой кости, страусиные перья, сабли в потертых ножнах и японские мечи,чучела птиц и зверюшек...

Мазур вошел первым. Под потолком бесшумно вертелся неизбежныйвентилятор, несколько стеклянных ящиков, полированный прилавок и полки темногодерева были завалены и заставлены столь же случайными, самыми неожиданнымивещицами: модели парусных европейских кораблей, китайских джонок и каких-тововсе уж непонятных судов, те же облезлые сабли и целая вязанка громадных шпор,бубенчики, деревянные драконы, тускло-золотой эполет неведомой историкам армии,два огромных, тронутых ржавчиной фонаря из тех, что в старину прибивали к кормекораблей, и еще куча всякой всячины, так что глаза разбегались, не в силахрассмотреть всего.

За прилавком восседал пожилой китаец в черном халате итемной шапочке с яшмовым шариком наверху. Столь старомодное одеяние былыхмандаринов Мазур видел лишь на какой-то картинке. Вместо того, чтобы умилятьсяочередной экзотике, он прагматично подумал: «А ведь в таком вот широченномрукаве можно спрятать не то что кольт а, пожалуй что, даже парабеллумартиллерийской модели, самый длинноствольный и габаритный из всех своихсобратьев...»

Однако китаец и не подумал выхватывать из рукава нечтоогнестрельное – он вежливо поклонился, самым церемоннейшим образом, собралморщины в улыбку и осведомился:

– Господ интересуют редкости? В таком случае онисделали удачный выбор, переступив порог моего скромного заведения...