Три мужа и ротвейлер - Наталья Александрова

Открылась дверь нашего подъезда. Я насторожилась, но напороге появилась все та же пятидесятилетняя соседка, с которой мы ужесталкивались сегодня, на этот раз с мужем — рослым представительным брюнетом сседыми висками.

— Пройдем немножко пешком, дорогой, — прощебеталадама, нежно глядя мужу в глаза, — а то ты совершенно не бываешь навоздухе. Вон какой стал бледный!

— Хорошо, дорогая! — ответил муж.

Тут же сквозь шум и завывания ветра в моей головепрорезались перебивающие друг друга монологи:

"Хоть бы ты, старый козел, наконец угомонился! Ни однойюбки не пропустишь!

И ведь старше меня, паразит, а выглядит как огурчик!"

«Вот ведь, увязалась за мной, старая галоша! Теперь ни зачто не отвяжется! Только я с Лялечкой договорился — и на тебе! Все планы моисорвала! А Лялечка, лапушка, ждет меня сейчас… Ух, скотина старая! Убил бы,своими руками убил…»

Муж нежно улыбнулся жене, она взяла его под руку, и они неспеша удалились по дорожке. Я проводила их изумленным взглядом, подумав, какусложнилась бы семейная жизнь, если бы препарат В-17 продавался в каждойаптеке.

Прошло еще несколько минут, и на пороге появилась РаисаКузьминична. Я не собиралась подслушивать мысли славной старушки, но ониволей-неволей зазвучали у меня в голове.

«Ну не паршивец ли! Ведь все, все как есть цветы обожрал! Ужалоэ-то думала, не тронет — и горькое, и колючее. Все равно объел! И что с ним,негодником, делать? Витаминов ему, что ли, не хватает? Так я ему и овеспроращивала, и специальные кошачьи витамины покупала — все равно, разбойник,цветы жрет…»

Я улыбнулась: Раиса Кузьминична не спеша удалялась подорожке, обдумывая свои непростые отношения с полуперсидским котом Тихоном.

Следом за ней из подъезда вылетела, пританцовывая,пятнадцатилетняя акселератка с седьмого этажа. Меня чуть не оглушил рэп,который она слушала — плейер на поясе, наушники на голове, а когда она началамысленно сравнивать достоинства знакомых мальчиков, я мысленно сконфузилась иподумала, что, вероятно, старею, но вольность нравов современных тинейджеров некажется мне синонимом внутренней свободы.

И тут, наконец, из дома вышла она — та самая дама в томсамом голландском пальто.

Видимо, это пальто она считала своей униформой — чтобы, недай Бог, никто не усомнился в том, что она — это именно она… То есть вовсе неона, а та, за которую она себя выдает… Я немножко запуталась, но суть моихрассуждений сводилась к тому, что она носит осточертевшее голландское пальто неснимая, как некое подобие пароля или опознавательного знака. При виде дамы яначала более внимательно вслушиваться в чужие мысли, надеясь узнать что-нибудьболее интересное, чем поведение котов и супружеские измены — но не тут-то было.Сквозь шум и шорох в моей голове пробился незнакомый звук — ровное негромкоегудение.

Я вспомнила, как в прежние годы у нас в стране глушилизарубежные радиостанции, и поняла, что моя дама умеет каким-то образомблокировать свои мысли так, что прочитать их у меня не получится. Со своейстороны, я ожидала, что мои мысли тоже блокируются за счет приема В-17, иначемне пришлось бы несладко. Действительно проходя мимо моего укрытия, дама как-тобеспокойно повела головой — видимо, тоже услышала гудение моей глушилки, но неповерила своим ощущениям. На всякий случай я срочно стала думать о желтыхлистиках и белочках в Сосновском парке, пока дама не удалилась на достаточноерасстояние в направлении автобусной остановки.

Я осторожно двинулась следом, используя кусты, какприкрытие. Дама села в подошедший автобус. Я еле успела за ней, надеясь, чтодама не обратит на меня внимание: автобус был полон, мы находились далеко другот друга.

В автобусе я чуть не оглохла от навалившихся на меня со всехсторон обрывков чужих мыслей — по большей части совершенно примитивных инеинтересных. Кроме того, я должна была еще следить, не выйдет ли дама из автобуса,но, как и большинство пассажиров, она ехала до метро.

Скажу сразу, по части сыска я многих могу заткнуть за пояс,потому что следила я за своим объектом виртуозно, и даже, как в лучшихтрадициях советского детектива, спряталась за развернутый газетный лист,проделав в нем дырочку для наблюдения. В вагоне метро мы с дамой уселись каждаяв своем углу, поскольку народу было немного. Я с интересом прослушала мыслисвоей соседки справа — вульгарной ненатуральной блондинки, которая размышляла освоей личной жизни, употребляя сочную смесь из терминологии героиньтелесериалов и некоторых непечатных оборотов великого и могучего русскогоязыка. Затем я ненадолго переключилась на мысли сидевшего напротив пожилогоседовласого господина абсолютно профессорского вида, который меланхоличнопоглядывал на мою соседку и примерно в тех же терминах обдумывал все то, что быон сделал с ней, оставшись по счастливой случайности вдвоем на необитаемомострове.

Разочаровавшись в отечественных преподавательских кадрах и сгрустью подумав о том, в чьи руки попадают неокрепшие умы нашей молодежи, яотвела душу, прислушавшись к мыслям рыженькой девушки, которая проигрывала просебя фрагмент «Брандербургских концертов» Баха.

Тут я заметила, что моя подопечная дама в пальто встала инаправилась к выходу. Стараясь не привлекать ее внимания, я тронулась тоже, итак долго не выходила из вагона, подражая героям кинобоевиков, что еле успелавыскочить в последнюю секунду, чуть меня дверью не прищемило.

Мы находились на «Горьковской». Моя злодейка поднялась поэскалатору, вышла из метро и свернула направо мимо сквера к памятнику«Стерегущему». Я исправно следовала за ней на приличном удалении, так как местобыло довольно уединенное, несмотря на близость станции метро.

И тут я заметила впереди припаркованный у тротуара бежевый«крайслер». Угу, дама, которая купила то самое пресловутое пальто в бутике наВознесенском, по наблюдению продавщиц, тоже приезжала на бежевом «крайслере».Моя подопечная, как и следовало ожидать, открыла дверцу и села рядом сводителем, а я, очень расстроившись, осталась стоять, потому что вся моясегодняшняя авантюра не принесла никаких ощутимых результатов. «Крайслер»развернулся и поехал прочь, я сделала несколько шагов следом, стремясьзапомнить на всякий случай номер машины, и уже подивилась на странность этогономера, как вдруг ощутила за спиной подозрительное шевеление. Я хотелаобернуться, но дальше намерений дело не пошло: чья-то сильная и грубая рукаобхватила меня за шею, в то время как вторая рука прижала к лицу платок,смоченный сильно и неприятно пахнущей жидкостью. Я пыталась сопротивляться, нов глазах потемнело, памятник «Стерегущему» поплыл в туманную даль, и я потеряласознание.

Я очнулась от странных звуков — как будто кипел чайник сосвистком, причем свист раздавался через равные промежутки времени. Не открываяглаз, я постаралась сосредоточиться, потому что в голове бродили смутныевоспоминания о чем-то нехорошем.