Третий – мертвый - Владимир Григорьевич Колычев

минут девятого, он еще мог спать целый час. Совещание в десять, до Ленинградской не очень далеко.

– Нарываешься ты!.. Спал, никого не трогал! Приперлась!

– Приперлась?!

– Если без бронежилета, значит, приперлась.

– Без бронежилета? – хищно щурилась Оксана.

– Совещание в десять, у тебя еще есть время съездить за бронежилетом и вернуться. Даю тебе ровно час, ни больше ни меньше.

– Не уложусь. Каску долго оформлять.

– Можно без каски.

– Мне можно, тебе нельзя. Без автокаски… Я тебе сейчас ущерб наносить буду, как ты потом без страховки?

– Ладно, уговорила! – Вадим лег на диван, перекатился к стене и хлопнул рукой по освободившемуся месту. – Можешь рядом лечь.

– Можно?

– Только из танка выйди. И мотор заглуши.

– Да пошел ты!

Ложиться Оксана не стала, а вышла на кухню. Еще бы завтрак приготовила, но нет, нарочно не стала этого делать. Пришлось готовить самому.

Вадим варил яйца, умывался, брился, а Оксана сидела и бесчувственно смотрела на него.

– А я добрый! На хамство отвечаю добром! – сказал он, поставив перед ней кружку с растворимым кофе.

– А сахар? – Оксана смотрела на Вадима кисло и равнодушно.

– В сахарнице. Ложкой помешай. Пальцем не надо, весь вкус убьешь.

– А ты бы меня убил?.. Ну, если бы к другому ушла.

– А разве ты от меня не ушла?

– Мысленно я с тобой.

– Мысленно… Меня сейчас больше интересует тело. Давай, кости свои в мешок и за мной! У нас осталось пятнадцать минут!

Оксана не торопилась, но все-таки они успели точно к десяти. Славина и Капитонов стояли у его подержанного «Эксплорера».

Славина хмурила брови, но при этом светилась изнутри – как солнце в глубине грозовых облаков.

– Почти вовремя.

– Ну, почти так почти. – Вадим глянул по сторонам.

Капитонов усмехнулся, угадав ход его мысли. И кивком указал на дверь подъезда.

– Холодков и Багулин уже в работе.

– Кто что видел?

– Камера что-то видела. – Капитонов снова глянул на дверь подъезда. – Надо бы и нам глянуть.

– Ну, если кислород не перекрыли.

Доступ в интернет присутствовал, Вадим вошел в базу Единого центра хранения и обработки данных, ввел пароль, запрос, вывел изображение с камеры.

– Давай с восьми вечера.

Алексеева появилась в кадре в девять часов сорок шесть минут. Вид уставший, задумчивый, взгляд тусклый, но ни тревоги в нем, ни озабоченности. Обычный взгляд человека, желающего поскорее оказаться дома, переодеться в домашнюю одежду, принять душ и сесть за стол. Но отдохнуть Алексеевой не позволили, уже в девять пятьдесят семь она вышла из дома, ведя на поводке собачку, спустилась с крыльца и сразу же свернула в палисадник. Тут же появился Крупенин; прошмыгнув мимо камеры, он исчез из вида. В десять часов шесть минут он снова появился в кадре, к своей машине он возвращался прежним путем. Капитонову это показалось странным.

– Он что, через труп Ларисы переступил? – обращаясь к Славиной, спросил он.

– Может, посмотрел, что с ней стало?.. Опомнился, вернулся. Понял, что натворил…

– И сбежал.

– Да не похоже, чтобы бежал, – покачала головой Славина.

Вадим перемотал запись, и Крупенин снова прошел мимо камеры, направляясь к своей машине. Он шел довольно-таки быстро, словно желая поскорее убраться с места преступления. В его движениях угадывались суета и нервозность.

– И пистолета не видно, – сказала Славина.

– А пистолет был.

– Травмат.

– В кобуре. А боевой пистолет за поясом, под курткой. Сзади.

– Еще раз! – Славина хлопнула Вадима по плечу.

Ворошилов снова отмотал запись назад. Крупенин прошел перед камерой в одном направлении, в другом. Освещение плохое, разрешение камеры слабое, изображение неважное, но Крупенина опознать можно. А насчет пистолета сказать сложно. Куртка короткая, к спине прилегает не плотно, спрятанный под ней пистолет разглядеть практически невозможно. Если он без глушителя.

Вадим представил, как, выстрелив из пистолета с глушителем, он уходит с места преступления в тот момент, когда убита его любимая девушка. Его бы наверняка охватил ужас, он бы не смог совладать с дрожью. И вряд ли бы открутил глушитель у пистолета. Но смог бы сунуть ствол за пояс, глушителем вниз. Не глубоко, чтобы прибор бесшумной стрельбы не мешал при ходьбе. Но тогда торчащий из-за пояса пистолет пришлось бы поддерживать, а Крупенин шел, размахивая руками.

Не просматривалась и кобура с пистолетом, ее закрывала передняя пола куртки. Но кобура была. Из чего-то же Крупенин стрелял. По воронам.

– Не видно пистолета, – сказал Вадим.

– Должен быть, – покачала головой Славина.

– Может, глушитель открутил… И в кобуру… Может, у него в кобуре боевой ствол был? А травмат в машине остался.

– Или Крупенин боевой ствол скинул. В кусты забросил, – предположил Капитонов.

Эта его фраза уложилась в несколько секунд. А вот пистолет пришлось искать долго. И Капитонов подключился, и Славина. А зону поисков они расширили до расстояния броска гранаты. Славина предположила, что Крупенин мог взять пистолет за глушитель, размахнуться и забросить в палисадник за домом. Забросить, а затем уже на пути к машине обойти покойную Ларису. Вероятность такого события была где-то в районе абсолютного ноля, но версию пришлось отрабатывать. Жаль, что ничего, кроме собачьего дерьма и мусора, найти не удалось. Даже гильзы и те подобрали еще вчера.

Ничего не удалось обнаружить и Багулину с Холодковым. Нашелся человек, который видел, как Крупенин выходил из своей машины, преследуя Ларису, но это не новость. Если бы Крупенина видели с пистолетом, оснащенным глушителем, тогда другое дело.

Но Капитонов не сдавался и снова нацелился на работу со свидетелем. И сам включился в дело – в паре со Славиной, которая, казалось, не знала усталости. А ведь вчера под мухой всю ночь ходила.

– Славина сегодня какая-то никакая, – заметил Вадим.

– Влюбленная, – кивнула Оксана, глянув на него как на недалекого.

– В Капитонова?

– А что здесь удивительного? Я тоже в него влюблена, – сказала она как о чем-то само собой разумеющемся.

– Это ты из вредности! – Вадим косо глянул на девушку.