Бегущий по лезвию бритвы - Филип Киндред Дик

– Будь оно все проклято! – яростно произнесла она. – Итак… – Прис отошла на несколько шагов, на несколько медленных шажков, потом двинулась в другую сторону, будто измеряя длину комнаты… – Знайте. Мы все жили на Марсе. Вот откуда мне все известно об андроидах. – Голос ее дрогнул, но она смогла продолжить рассказ; было очевидно, что разговор – просто возможность с кем-то поделиться печалью – ей необходим.

– И единственные люди на Земле, которых вы знаете, – сказал Изидор, – ваши приятели, экс-эмигранты?

– Мы знали друг друга еще до отъезда. Мы жили в поселке неподалеку от Нового Нью-Йорка. Рой Бати и Ирмгард Бати. Они владели аптекой. Он – фармацевт, она – специалист по косметике, ну там лосьоны, кремы, одеколоны; на Марсе они разрабатывали и готовили мази и кремы, улучшающие свойства кожи. Я… – Она напряженно задумалась. – Рой снабжал меня лекарствами; особенно первое время я сильно в них нуждалась, потому что… ладно, все равно, это ужасное место. Это… – Прис одним резким жестом окинула захламленную квартиру. – Это – ничто… Вы думаете, я страдаю потому, что мне одиноко? Марс – дьявольское место! Там ужаснее, чем здесь!

– А разве андроиды не помогали вам? Я слышал по коммерческому… – Подсев к столу, он принялся за еду; посмотрев на него, она тоже взяла стакан и глотнула, но, казалось, не ощутила вкуса. – Я понял так, что андроиды помогают колонистам.

– Андроиды, – ответила она, – так же одиноки.

– Вам нравится вино?

Она поставила стакан:

– Оно прекрасно.

– Первая бутылка за три года.

– Мы вернулись, – сказала Прис, – потому что там никто не выживет. Марс не пригоден к заселению уже по крайней мере миллиард лет. Он невероятно стар. Вы ощущаете его возраст в песке, камнях, вы ощущаете эту жуткую старость! Как бы то ни было, первое время я получала от Роя лекарства; я жила только на новом болеутоляющем, на силенизине. А потом я встретила Хорста Хартмана, который в то время держал лавку почтовых марок, редких конвертов и открыток: на Марсе в вашем распоряжении столько времени, что у вас не может не появиться хобби, которое помогает бороться с пустотой. Так вот, Хорст заинтересовал меня доколониальной беллетристикой.

– Вы имеете в виду старые книги?

– Рассказы о космических полетах, написанные до начала эры космоса.

– Как можно написать рассказ о космических полетах до того…

– Писателям, – сказала Прис, – это удавалось.

– Но как?

– Фантазировали. Чаще всего они ошибались. Например, они писали о Венере, которая представляла из себя рай: джунгли с громадными чудовищами и женщинами, которые прикрывали груди блестящими чашечками металлических доспехов. – Она посмотрела на Изидора. – Вам интересно? Большие сильные женщины с длинными светлыми волосами и блестящими нагрудными доспехами, величиной с дыню?

– Нет, – ответил он.

– Ирмгард – блондинка, – вспомнила Прис. – Но маленького роста. Было выгодно заниматься контрабандой доколониальной беллетристики – старых журналов, книг и фильмов. Ничто так не действовало на воображение. Читать о городах и гигантах индустрии, о колонизации, проходившей всегда более чем успешно. Можете себе представить, как все это выглядело. Прочитать о том, как должен выглядеть Марс. И каналы.

– Каналы? – Он смутно припоминал, что когда-то что-то о них читал. – В прежние времена люди верили, что на Марсе есть каналы…

– Крест-накрест пересекавшие планету, – добавила Прис. – Верили в мудрых существ с других планет. Были и рассказы о Земле, где действие происходит в наше время или чуть позже, где люди не живут под гнетом пыли.

– Могу предположить, – сказал Изидор, – что от рассказов вам становилось еще хуже.

– Нет – отрывисто произнесла Прис.

– Вы не захватили с собой хоть что-то из доколониальной беллетристики? – Ему подумалось, что он должен попытаться одолеть хоть одну книгу.

– На Земле они бесполезны, потому что хобби здесь не в моде. К тому же у вас много книг в библиотеках: мы как раз оттуда их и получали – книги воровали из библиотек на Земле и переправляли автотранспортными ракетами на Марс. Вы стоите ночью под открытым небом, и совершенно внезапно – вспышка: ракета упала и раскололась, и повсюду вокруг нее грудами валяются доколониальные журналы беллетристики – настоящее богатство! Но конечно же, вы прочитываете их от корки до корки, прежде чем продать. – Она оживилась, тема разговора была для нее актуальна. – Из всего…

Раздался стук во входную дверь.

Лицо Прис стало мертвенно-бледным, она прошептала:

– Я не подойду. Сидите так, чтобы ни звука. Сидите и не шевелитесь. – Она вся выпрямилась, вытянула шею, прислушиваясь. – Я не могу вспомнить, заперты ли двери, – произнесла она почти беззвучно, одними губами. – Боже мой, надеюсь, что заперты. – Ее взгляд, безумный и умоляющий, остановился на Изидоре.

Далекий, приглушенный голос донесся из холла:

– Прис, ты здесь? – Мужской голос. – Это Рой и Ирмгард. Мы получили твою открытку.

Поднявшись, Прис сходила в спальню и вернулась с ручкой и обрывком бумаги, села рядом с Изидором и торопливо написала: «ПОДОЙДИТЕ К ДВЕРИ».

Изидор, нервничая, взял из ее руки карандаш и написал в ответ: «И ЧТО СКАЗАТЬ?»

Разозлившись, Прис быстро вывела: «ПОСМОТРИТЕ, ОНИ ЛИ ЭТО».

Он насупился, но поднялся и двинулся в жилую комнату. Откуда ему знать, они это или не они? Изидор спросил себя, хотя спрашивать следовало Прис. Он открыл дверь.

Два человека стояли во тьме холла: невысокая симпатичная женщина, похожая на Грету Гарбо, – голубые глаза и светлые с легкой желтизной волосы; рядом – мужчина крупного телосложения, с выразительными глазами, но с плоским монголоидного типа лицом, которое придавало его внешности оттенок жестокости.

Женщина была одета в модную пелерину, высокие блестящие ботинки и зауженные брюки; на мужчине была потрепанная рубашка и перекрашенные брюки, которые создавали впечатление нарочитой вульгарности. Он улыбнулся Изидору, но его яркие, прищуренные глаза остались непроницаемы.

– Мы ищем… – Невысокая блондинка, не успев задать вопрос, посмотрела за спину Изидору; ее лицо расплылось в восхищении, и она с криком радости прошмыгнула мимо Изидора:

– Прис! Как дела?

Изидор повернулся. Женщины стояли обнявшись. Он сдвинулся на шаг, пропуская в квартиру Роя Бати, крепкого и смуглолицего, с угрюмой бесцветной улыбкой, замершей на губах.

– Мы можем говорить? – спросил Рой, кивая на Изидора.

Прис, которая буквально трепетала от счастья, ответила гостям:

– В определенном смысле, да. – И, повернувшись к Изидору, сказала: – Извините нас.

Она увела супругов Бати в другой угол комнаты и о чем-то пошепталась с ними; затем втроем они присоединились к Дж. Р. Изидору, который явно не находил себе места.