Суперигрушек хватает на все лето - Брайан У. Олдисс

Лицо Санкала снова приняло насмешливое выражение.

— Неужели вы боитесь, что мое потаенное неверие распространится и среди других монахов?

— Боюсь, — признался отец Предьин. — Боюсь, потому что проказа заразна.

Когда юноша вышел из кельи, еще до того, как его шаги затихли на ступеньках деревянной винтовой лестницы, отец Предьин приподнял нижний край сутаны, опустился на колени и сложил руки в молитвенном жесте. Затем склонил голову.

Вокруг стояла тишина, рабочие давно перестали стучать молотками. Залетевшая в келью бабочка налетала на оконное стекло, билась об него, силясь понять, что же удерживает ее от желанной свободы.

Святой отец повторял слова молитвенной мантры до тех пор, пока не успокоился и не почувствовал, что его сознание снова вернулось в глубины великого разума. Его губы перестали дрожать. Постепенно перед ним возникли подергивающиеся строки трехмерного санскритского текста. Письмена эти вызывали ощущение некоего благословения, как будто их содержание являло собой добрую волю. Они были посланием, сообщавшим о том, что жизнь — одновременно дар и обязанность, и содержали более глубокий, потаенный смысл, который навсегда останется недоступным для понимания.

Письмена были золотистого цвета, они часто сжимались и приобретали более сложную форму и не менее часто становились неразличимыми на песчаном фоне.

Когда деятельность мозга находится в состоянии сна, разум никак не может сосредоточиться на каком-либо толковании. В равной степени невозможно прийти к какому-нибудь окончательному суждению. Сложные запутанные изменения, происходящие постоянно, делали подобные попытки несостоятельными. Это было вызвано тем, что письмена наползали друг на друга и скручивались в клубок подобно змеям, образовывали некое подобие тугры на пергаменте нервной пустоты. Выступающие элементы букв вздымались вверх, создавая полосы, на которых хвосты виляли во все стороны, создавая внутри себя разноцветные ответвления похожих на заросли пурпурных ветвей.

Изображения продолжали усложняться. Цвета делались все ярче и ярче. Огромные кольца создавали изощренной сложности шоссе из букв и заполнялись двумя контрастными орнаментами, в которые складывались спиральные свитки — лазурно-голубой и ярко-красный. Процесс переплетения методично распространялся во всех направлениях, значительно увеличиваясь в размерах.

Теперь изображение, которое, казалось, будет расти бесконечно, заполняя собой окружающее пространство, либо уменьшалось, либо сжималось, превращаясь в музыкальный шум. Этот шум сделался более беспорядочным, напоминая скорее удары птичьих крыльев о стекло. Когда письмена исчезли совсем, сознание превратилось в медленно приближающийся прилив, а удары крыльев приняли какое-то зловещее звучание.

Скоро, невыносимо скоро, нарушая настроение трансцендентного спокойствия, хлопанье крыльев превратилось в грохот загадочного происхождения. Это был цокот копыт — как будто огромное животное пыталось неуклюже вскарабкаться по крутым ступеням лестницы. Оно время от времени спотыкалось, но упрямо, по-звериному двигалось к цели.

Отец Предьин пришел в себя. Прошло немало времени. В лишенном зрачка глазе круглого окна небо затянулось облаком. На подоконнике лежала обессилевшая от напрасных стараний бабочка. Однако инфернальный шум не смолкал. Казалось, будто невидимый жеребенок пытается подняться по деревянной винтовой лестнице в келью святого отца.

Предьин встал.

— Санкал?! — позвал он шепотом.

Затем бросился к двери и спиной прижался к ней, оскалив зубы. По его лбу стекали ручейки пота.

— Спаси меня, отец небесный! Спаси меня, черт тебя побери! Я — все, что у тебя есть!

Но огромный зверь все же явился перед ним, поддерживаемый всей мощью Пентиванашениев.

Прибытие космического корабля «Завоеватель» в аркопианское космическое пространство — типичный пример иронии судьбы. Однако это происшествие дает нам возможность взглянуть с высоты дней нынешних на наших далеких предков и хотя бы что-то понять в их воинственном, созданном на скорую руку обществе.

После того как помещения «Завоевателя» очистили от мертвых тел, которые были переданы в наши музеи, механики получили распоряжение изучить корабль для занесения в филогенетические архивы.

Корабль был оснащен старомодными квантовыми компьютерами. «Завоеватель» покинул Солнечную систему в конце 2095 года. На его борту размещался груз — десять тысяч человеческих эмбрионов, находившихся в криогенной заморозке, несколько миллионов подобным же образом замороженных зародышей земных животных плюс огромное количество образцов различных растений. Присутствовал также и экипаж в количестве двадцати человек — жизнедеятельность их обеспечивали антитанатические препараты.

Технологи сконструировали корабль таким образом, что он мог развивать скорость, достигавшую двенадцати процентов от скорости света. Согласно их расчетам, «Завоеватель» должен был достигнуть аркопианской системы (где лишь на двух планетах развивалась углеродная жизнь) через сто девяносто шесть лет. Источником энергии был двигатель, работающий на основе ядерного синтеза.

В те далекие, достаточно примитивные времена основное внимание уделялось хардверу. Причиной же катастрофы, случившейся с «Завоевателем», оказались бактерии, лишившие жизни не только экипаж, но и зародышей.

Радиотелескопические исследования позволили сделать заключение о том, что вокруг главного солнца Аркопии вращается не менее пятнадцати планет. По меньшей мере на пяти из них имелись подходящие природные условия. В эпоху Второго Возрождения, происходившего в третьем десятилетии двадцать второго века, духовный орден Божьих Изгнанников изобрел ионный двигатель и оснастил им второй космический корабль, получивший название «Пилигрим». В 2151 году «Пилигрим» был запущен в космос с орбиты Плутона. Он нес на своем борту зародыши новых видов животных, плодов и человеческих особей. Все путешествие контролировалось кванторами — Божьи Изгнанники не пожелали в отличие от тех, кто готовил полет «Завоевателя», навязывать людям долгие годы насильственного сна.

Путешествие длилось сто тридцать восемь лет. Цели назначения корабль достиг в 2289 году, за два года до того, когда в нашу систему прибыл «Завоеватель», стартовавший пятьюдесятью шестью годами раньше. Всё без исключения претерпевает изменения, а живые существа претерпевают изменения эволюционные, оставляя следы своего движения во времени. Изучение эволюции человеческого сознания практически не рассматривалось как отдельная научная дисциплина до тех пор, пока космический полет не ускорил концептуальные процессы. Необходимость понимания и сосуществования с совершенно новой окружающей средой стала причиной стремительного ускорения человеческой ментальности. Подобное ускорение было отмечено в Европе примерно четыре тысячи лет назад. Тогда изменения в природе вызвали экспансию в метафорах искусства и скульптуры — все они представляли собой подъем к вершинам когнитивной способности.