Черные банкиры - Фридрих Незнанский

Впереди показалась Грачевка. Уже совсем рассвело. С востока в окна машины заглядывало солнце. Едва поднявшееся над холмом, оно лежало на самой его вершине и, казалось, вот-вот не удержит равновесия и скатится по пологому спуску в низину.

– Люблю встречать восходящее солнце, – сказал Овражников.

– Я тоже. Такое впечатление, что с его лучами в душу проливается свет и энергия добра.

– Вы философ, Вячеслав Иванович. И видно, крепкий орешек, раз профессия вас не испортила.

– Упрямец я, зубами держусь за то, чем дорожу. И никакая мода на меня не действует. Влез вот в кожаное пальто и ношу его уже лет десять. И пока не развалится – не сниму.

Улицы Грачевки были пустынны, машина быстро пересекла селение и достигла дачного поселка. Еще с улицы они заметили неладное: штора в одном из окон на втором этаже моталась на ветру.

– Что-то случилось, – сказал Овражников, выскакивая из машины.

Грязнов молча шел за ним. Овражников взбежал по ступенькам, прошел по коридору и на кухне увидел лежащих на полу сотрудников военной прокуратуры. Они были расстреляны через окно. Под стол закатилась кастрюля с вареным картофелем.

– Господи! Что же это такое! – Овражников беспомощно оглянулся на угрюмо молчащего Грязнова.

– Простите, Виктор Онисимович, но теперь я уже уверен, что нет и не было никаких русских патриотов, а есть Рустам Такоев, который понял тоже, что у веревочки имеется конец. Как его старательно ни прячь.

– А вдруг это провокация? Те же боевики похитили и его, а теперь как бы от его имени творят зло?

– Нет. Я не верю в это! Фоторобот появился не случайно! – твердо заявил Грязнов. – Пойдемте посмотрим в остальных комнатах, и надо срочно вызывать оперативно-следственную группу, то есть ваших же следователей и ребят из краевой милиции.

Они поднялись на второй этаж, зашли в спальню, но сорочки, той самой, которую Овражников вчера держал в руках, там уже не было.

– Пропала его сорочка. Только он сам мог вспомнить о ней, никто чужой не стал бы обращать внимание на эту тряпку, – отметил Грязнов.

Овражников молчал, но на душе у него была темная ночь.

Дежурный военный следователь опрашивал соседей: не видел ли кто чего? Потом составлял протокол осмотра места происшествия. Судебный медик хлопотал над трупами погибших, криминалист бегал с фотоаппаратом и снимал с дверных ручек, подоконника пальцевые отпечатки. Все это действовало на Овражникова угнетающе. Он взглянул на Грязнова, сказал:

– Мы здесь, к сожалению, уже ничем помочь не можем. Я в полной растерянности, никак не могу взять в толк, за что же их убили?

– Не хочу предугадывать событий, но я посоветовал бы вашим сотрудникам произвести тщательный обыск в доме и на усадьбе – на предмет всяких подвалов, погребов и прочего. У Такоева была великолепная «крыша» – ваша военная прокуратура. Лучше для темных дел и не придумаешь. Если я прав, здесь наверняка найдут следы оружия или наркотиков. А виновниками этого убийства, косвенно конечно, являемся мы с вами. Видимо, здесь у них хранилось что-то чрезвычайно важное. Чтобы это забрать, следовало убрать засаду. А ребята оказались слишком беспечными. Увы. Проследите цепочку: украли взрывчатку, взорвали банкира, я приехал по этому делу, преступники засуетились, опасаясь возмездия, пошли новые преступления. У вас, между прочим, хорошая интуиция. Вы первым ощутили, что от меня исходит некая угроза. Но повторяю: не прямая, а только косвенная.

Овражников помолчал, обдумывая слова Грязнова, потом сказал:

– Признаюсь, я вынужден согласиться с вами. Но это значит, что мы обязаны провести обыск в городской квартире Такоева.

– И немедленно. Поскольку вчера мы думали, что Такоев жертва. А сегодня я убежден – он преступник. Хотя вы вправе считать, что в данном вопросе я необъективен, все-таки, как вы заметили, он является моим соперником, мы не поделили одну девушку. К тому же и веских доказательств преступной деятельности Рустама у нас тоже нет.

– Вот видите, как легко вы меняете точку зрения! – рассердился Овражников. – Нет уж, давайте доводить дело до конца. И речь здесь уже не о чистоте мундира, а о справедливости. Чтобы убедиться в своей правоте или, наоборот, неправоте, нам необходимо сделать этот проклятый обыск.

– А чистого бланка ордера с подписью прокурора округа у вас, случайно, не найдется? – усмехнулся Грязнов.

– Нам и не нужно. Едемте, я позвоню из машины, чтоб к нашему возвращению в город возле дома Такоева нас встретила оперативно-следственная группа.

– Не забудьте толкового техника с набором отмычек. Я, к сожалению, не при инструменте, сам вскрыть не смогу. А запоры, помню, там солидные. Лучше их открыть, чем ломать дверь.

– Ох, Грязнов, вы и в Москве так работаете? Чужими руками?

– Я всегда действую по обстоятельствам. Но если есть возможность, пользуюсь чужими руками и головой.

Они поднялись на третий этаж и остановились перед дверью квартиры Рустама Такоева. Овражников нажал кнопку звонка. Услышали соловьиную трель.

– Никого нет, – сказал он. – Давайте будем вскрывать дверь. Но прежде пригласите понятых.

Участковый, присутствующий при сем, стал звонить в двери соседних квартир. На лестничную площадку сначала выглянула старушка, у ног которой вертелся маленький бульдог.

– Чего вам, мальчики? – спросила она.

– Военная прокуратура, – представился Овражников. – Мы намерены произвести обыск у вашего соседа, просим поприсутствовать.

Старушка потихоньку стала отказываться, но Овражников напомнил ей о гражданском долге, который она должна исполнять, помогая правоохранительным органам бороться с преступностью. Слова прозвучали высокопарно, однако они повлияли на старушку, и та повиновалась.

Из другой квартиры вышла девушка лет восемнадцати в очень коротком халате, заинтересованно оглядела мужчин, спросила:

– Что угодно, господа?

Девушке объяснили, что от нее требуется, и она тут же согласилась, так как никогда в подобных мероприятиях участия не принимала.

Техник принялся возиться с замками, подбирая то одну отмычку, то другую. Наконец он выпрямился и вытер пот со лба.

– Можете заходить.

Овражников взялся уже за ручку двери, чтобы толкнуть ее и переступить через порог, но Грязнов, испытывавший все это время какое-то томительное беспокойство, решительно остановил его и сказал:

– Так, а сейчас попрошу всех отойти в сторону. Чтоб перед дверью не было никого.

Все, включая Овражникова, послушно выполнили его приказ. Оглянувшись и став за дверным косяком, Грязнов сильным ударом ноги распахнул дверь. И сейчас же в квартире раздался оглушительный взрыв. Сорванная с петель дверь рухнула на площадку, задев высунувшегося из-за спины Грязнова Овражникова.