Пляж - Алекс Гарленд

— Минимум четыре. Я обнаружил их на ощупь, но не знал, по какому из них нужно плыть. Это был кошмар.

— Должно быть, ты немного отклонился вниз от главного коридора. Черт возьми, Ричард, мне на самом деле очень жаль. Честное слово, даже не знаю, как такое могло случиться. Я столько раз переплывал проем, что уже автоматически следую по одному и тому же маршруту. — Он выглядел раздосадованным. — Удивительно. Все с пляжа переплывали эту пещеру, и никто никогда не сбивался с курса.

Я вздохнул:

— Такой уж я везучий.

— Да, не повезло тебе. — Он протянул руку и помог мне взобраться на скалу.

— Я мог помереть.

Джед кивнул:

— Мог. Мне очень жаль.

Мой внутренний голос говорил, что мне следует вспылить, но я не видел в случившемся ничего такого, из-за чего я должен был вспылить. Вместо этого я лег на спину и принялся рассматривать облака. Серебристое пятнышко в небе оставляло за собой инверсионный след, и я представил себе, как люди смотрят в иллюминаторы, видят Сиамский залив и пытаются догадаться, что происходит на островах внизу. Я был уверен, что один-два человека смотрят на мой остров.

Они и через миллион лет не догадаются, что здесь происходит. При мысли об этом на моем лице появилась идиотская улыбка.

Джед заговорил, вернув меня тем самым с небес на землю:

— От тебя несет блевотиной.

— Пришлось в ней поплавать, — ответил я.

— И у тебя кровоточит локоть.

Я опустил глаза и сразу же почувствовал, как жжет руку.

— Господи! Я развалина.

— Нет. — Джед покачал головой. — Это лодка вот развалина.

Лодка была примерно шесть метров в длину и метр двадцать в ширину, всего с одним бамбуковым утлегарем на правом борту. Сама она лежала на левом борту у скалы, привязанная и защищенная от волн рядом буферов из туго скрученных пальмовых листьев. Ее также защищала и укрывала своеобразная мини-гавань, образуемая входом в пещеру.

В лодке лежали рыболовные снасти шведов. У них были более длинные остроги, а еще у них имелась сеть, с завистью отметил я. В лагуне сеть нам не требовалась, но все равно было бы хорошо ее иметь. У них также была леска и крючки, что объясняло, почему они всегда ловили самую крупную рыбу.

Не обращая внимания на слова Джеда, я сразу же принялся за лодку. Мне понравилась ее типичная для Юго-Восточной Азии форма, раскрашенные завитушки на носу, сильный запах масла и пропитавшегося солью дерева. Больше всего меня радовал факт, что все это было мне хорошо знакомо, поскольку я уже имел дело с лодками во время путешествий на острова в других странах. Я обрадовался нахлынувшим на меня воспоминаниям, тому, что мог истосковаться по столь экзотическим вещам.

Коллекционирование воспоминаний или опыта было основной целью всех моих путешествий с самого начала. Я занимался этим точно так же, как кто-то другой коллекционирует марки, всегда имея при себе мысленный список того, что я еще хотел увидеть и сделать. Большая часть списка выглядела довольно банально. Я хотел увидеть Тадж-Махал, Боробудур, рисовые террасы в районе Багио, храм Ангкорват. Менее, а может быть, и более банальным было стремление увидеть проявления крайней бедности. Я считал это необходимым опытом для любого, кто хочет казаться мудрым и интересным.

Нищету, естественно, я прежде всего отметил галочкой в этом списке. Затем я перешел к более непонятным вещам. Находиться в гуще мятежа в облаке слезоточивого газа и прислушиваться к яростным выстрелам — вот какое желание неотступно преследовало меня.

Еще одним пунктом в списке было повстречаться со смертью. Лет в восемнадцать я побывал в Гонконге, где познакомился со старым азиатом, рабочим, который мне рассказал, как его держали под прицелом винтовки во Вьетнаме. История заканчивалась тем, что к его груди приставили винтовку и объявили, что сейчас расстреляют. «Самое забавное при встрече лицом к лицу со смертью, — говорил он, — это отсутствие страха. Скорее, ты спокоен. Ты в ожидании, конечно же, но спокоен».

Я энергично кивал. Я соглашался с ним не на основе собственного опыта. Просто я был настолько возбужден, что мог только кивать.

Поля с марихуаной однозначно подходили под впечатления этой категории, точно так же как и воздушный карман. С единственной поправкой: я не мог сказать, что пребывал в ожидании (само собой разумеется!), но хранил спокойствие. Когда-нибудь в будущем я обязательно восполню это упущение.

Через двадцать минут я уже был готов к отплытию.

— Все в порядке, — сказал я, садясь. — Давай запустим двигатель.

— Двигатель накрылся. Ты не сможешь запустить его. Думаю, нам нужно вернуться в лагерь и попросить шведов покопаться в нем.

— Я уверен, что смогу его запустить. Мне часто доводилось путешествовать на таких лодках.

Джед с сомнением посмотрел на меня, но жестом пригласил попробовать.

Я заполз в лодку, проскользнул к корме и, к своей радости, узнал тип двигателя. Он запускался так же, как и газонокосилка, — посредством намотанной на маховик веревки, за которую нужно было сильно дернуть. Более внимательный осмотр помог обнаружить на одном конце веревки узел и выемку на колесике, в которую должен был попасть узел.

— Я пробовал сделать это раз пятьдесят, — пробормотал Джед, когда я поместил узел как надо.

— Во всем нужна сноровка, — ответил я с наигранной бодростью. — Сначала нужно медленно потянуть за веревку, а затем резко дернуть ее.

— Да?

Когда все было готово к пуску, я в последний раз осмотрел двигатель. Ничего особенного я в нем не искал, но хотел, чтобы возникло впечатление, будто ищу. Мои старания были вознаграждены. Я увидел небольшой, едва заметный под слоями масла и грязи металлический переключатель, под которым было написано «on/off». Я бросил взгляд назад через плечо и перевел переключатель в нужное положение.

— Поехали! — заорал я и дернул за веревку. Двигатель взревел, оживая, и завелся с полуоборота.

С того самого момента как мы, окутанные облаком бензиновых паров, с шумом выплыли из нашей мини-гавани, у меня появилось сильное желание попасть на Пханган. Хотя мне и говорили, что его лучшие времена остались в прошлом, Хатрин по-прежнему имел легендарную репутацию. Как в случае с улицей Патпонг и с опиумными маршрутами в «Золотом треугольнике», мне хотелось разобраться, откуда пошла его слава. Кроме того, я был рад, что делаю что-то очень нужное для обитателей пляжа. Я знал, что Сэл оценила мою инициативу поучаствовать в столь непопулярном деле, и чувствовал, что выполняю сейчас серьезную и важную задачу.

Впрочем, через час, по мере того как очертания Пхангана становились все отчетливее на горизонте, мое острое желание сменилось беспокойством. Примерно то же чувство я испытывал, стоя под водопадом. Неожиданно для себя я понял, что встреча с миром означает возвращение всех тех вещей, которые я так старался забыть. Я не слишком ясно представлял себе, что это за вещи, потому что уже забыл их, но твердо знал, что не хочу, чтобы мне о них напомнили. Хотя мы не могли разговаривать из-за шума двигателя, я догадывался, что Джеда одолевают похожие мысли. Он сидел неподвижно, насколько это позволяла качка, держа одной рукой румпель, и смотрел, не отрываясь, на лежащий впереди остров.