Последний поезд на Ки-Уэст - Шанель Клитон

— Если вы проголодались, на веранде есть еда, — кричу я ему. В ответ на мои слова он приподнимает шляпу и коротко кивает, после чего разворачивается и исчезает.

Через мгновение в моем поле зрения появляется Энтони — одежда прилипла к телу, мокрые волосы откинуты назад, рукава рубашки закатаны. Видеть его, обычно щеголевато одетого, в таком виде — мокрого и вспотевшего, с грязным лицом и в перепачканной одежде — мне непривычно. Он совсем не похож на миллионера, которым якобы является, зато вполне под стать мужчинам, с которыми о чем-то добродушно пересмеивается, после чего обращает взгляд в сторону веранды и замечает меня.

В два прыжка он преодолевает разделяющие нас ступеньки.

Мужчины держатся поодаль, точно ожидая его команды.

— Тебе не надо было ждать меня, — говорит Энтони. — Ты поела?

— Да. Мне… мне не хватало тебя за ужином. Я не знала, сколько вы еще провозитесь, но подумала, что вы все проголодаетесь. Отец с братом всегда помогали, когда шел шторм, и…

Я не успеваю договорить — он прижимается ртом к моим губам. В сравнении с прежними его поцелуями этот получается поспешным, но в нем ощущается уверенная гордость — в том, как его рука сжимается у меня на талии, вызывая румянец на моих щеках.

Энтони выпускает меня так же внезапно, как обнял.

— Спасибо, — тихо произносит он.

Он жестом приглашает работников подняться на веранду и перекусить, и, когда они принимаются за еду, которую принесла я, в их глазах я замечаю понимающий блеск, но после такого поцелуя уже не испытываю смущения.

* * *

Я почти сплю, когда Энтони приходит в кровать — он после ванны, волосы мокрые, от него пахнет мылом.

Я тянусь к нему в темноте и чувствую облегчение, когда наконец оказываюсь в его объятиях.

— Ну как? — спрашиваю я.

— Мы заколотили большую часть окон внизу, подняли в дом всю мебель. Возможно, все напрасно. Как только закончили, Бюро погоды обновило прогноз по шторму. Он пройдет мимо. Скорее всего, ударит возле Тампы.

— Мне жаль, что вам пришлось столько провозиться.

— Зато как ты смотрела на меня — это того стоило. Никогда не забуду, как ты стояла на веранде в том платье и ждала меня домой. Никогда в жизни не испытывал подобной гордости.

Я смущаюсь и зарываюсь лицом в подушку.

— Я так понимаю, моей женушке нравится, когда у меня грязные руки, — усмехается он.

Честно говоря, ни о чем таком я даже не думала, но тогда со мной действительно что-то произошло, когда я его увидела.

Я слишком смущена и ничего не отвечаю.

— Не переживай, — шепчет он, касаясь губами мочки моего уха. — Всякий раз при виде тебя я испытываю то же самое.

Этих слов довольно, чтобы я подняла голову от подушки, снова взглянула ему в лицо, обвила его руками и позволила показать мне, что именно он чувствует — сейчас, когда за окнами льет дождь.

Элизабет.

Понедельник, 2 сентября 1935 года

Когда я просыпаюсь на следующее утро — это понедельник, День труда, — погода под стать моему мрачному настроению.

Вчера вечером после предупреждения об урагане мы с Сэмом вернулись в гостиницу. О почти случившемся у нас поцелуе мы не обмолвились ни словом и разошлись по своим номерам. У меня осталось досадное ощущение, что я чересчур разоткровенничалась, позволила себе надолго выйти из образа. О чем думал Сэм, я не имела понятия и потому добрую часть ночи не могла уснуть, не говоря уже о том, что переживала из-за брата.

Я быстро одеваюсь, миную комнату Сэма и спускаюсь вниз — в лобби ни души, конторка пустует. Все утро с перерывами идет дождь, сейчас затишье, и мне ужасно нужно отвлечься, поэтому я иду к крохотной полоске пляжа, которую облюбовала накануне. Здесь, как и прежде, тихо и безлюдно — я смотрю на воду, а ветер поднимает песчаные вихри. Волны вздымаются слишком сильно — заходить в воду рискованно, и, честно говоря, сейчас мне достаточно просто находиться здесь, поэтому я лишь смотрю, как волны накатывают на рифы и разбиваются об узкую береговую полосу — в этом яростном выбросе энергии есть что-то успокаивающее. Вдалеке я замечаю лодку — она похожа на детский кораблик, сражающийся с волнами.

Что может сподвигнуть человека выйти в море в такую непогоду?

— Что вы тут делаете? — слышится голос позади меня.

Я поворачиваюсь и вижу Сэма, который, пройдя сквозь мангровые заросли, направляется ко мне, и вид у него при этом мрачнее тучи.

— Неподходящий для загара денек, да? — кричу я.

— Это точно. А какого черта вас понесло на пляж?

Я пропускаю его вопрос мимо ушей.

— Это ураган?

— Не думаю. По крайней мере, пока. Я поговорил с приятелем из Бюро погоды в Джексонвилле — они следят за ним, но считают, что он ударит дня через два, если вообще ударит. Прогноз все время меняется. Ураган медленно двигается.

— Через пару дней? — Я с недоверием смотрю на грозовое небо. — Вчера в лагере говорили, что он вот-вот ударит.

— В таких делах сложно сказать наверняка. Но поскольку он пока далеко, у нас еще есть время.

— Лагеря будут эвакуировать? — спрашиваю я.

— Не знаю. Возможно, если ситуация ухудшится. Пока говорить рано.

— Я думала, мы съездим сегодня еще в один лагерь. В тот, который находится у парома, — лагерь № 3. Если, конечно, вы не заняты. Есть какие-нибудь зацепки по тому типу, которого вы ищете? Если что, я могу и сама съездить в лагерь. Или, если хотите, потом помочь вам. Могу пофлиртовать с вашим кадром. Иногда мужчины охотно открываются женщине. Это может сработать.

Лучше что-то делать и приносить пользу, чем сидеть здесь сложа руки и переживать о брате.

— Абсолютно исключено. И зацепок у меня предостаточно. Он здесь и никуда не собирается. Я уже говорил вам, что помогу, только разыскивать брата в такую погоду — не лучшая идея. Лагеря расположены близко к воде, и их может легко затопить. Вряд ли вам хочется застрять там и внести свою лепту в общий хаос, когда начнется эвакуация. Лучше подождать, пока не прояснится, а потом мы съездим.

— Вы вроде бы сказали, что до шторма несколько дней.

— Честно говоря, в данный момент я не знаю, чему верить. Вы правы — судя по небу, о днях речи нет. Возможно, здесь это нормально. Скверный летний шторм. Кто, черт возьми, знает? Но лучше не рисковать. Разумнее пересидеть в гостинице вместе с другими постояльцами.

— А как же мой брат?

— Понимаю, вы переживаете за него, но если шторм ударит, то он, скорее всего, будет в большей безопасности, чем мы. Скорее всего, ветеранов эвакуируют. Было бы безответственно рисковать их жизнями после всего того, через что прошли эти люди. Если мы не доберемся туда сегодня, то завтра, когда все выйдут на работу после праздника, я позвоню в Джексонвилль и попробую через знакомых выйти на лагерное начальство, чтобы разыскать вашего брата.