Боярский сын IV – Офицер Империи - Никита Гримм

— Вот вроде бы и аристократы вы все, господа хорошие, а вежливости в вас нет вообще никакой. — Сплюнул сквозь щель за крыльцо сержант. — Воспитывать вас что ли начать, господин поручик?

«Господин поручик» из уст этого лысого нагловатого сержанта звучало как самое натуральное оскорбление. Было видно, что он старается спровоцировать Виталика, но я просто не понимал, зачем ему это было нужно…

— А ты попробуй, сержант, поучи меня. А я тебя в ответ тогда поучу, глядишь, науку друг у друга и переймём. — Оскалился Виталик, делая шаг вперед, помахивая пудовым кулаком, словно разминая кисть.

— Ну-ну, посмотрим, мы попозже к вам в кубарь заглянем с ребятами, поучиться, так сказать, да и свою науку передадим, господа хорошие. А пока располагайтесь. Там в конце дома кубарь свободный полностью, господам офицерам подойдет, не сумневайтесь! — Усатый сержант убрал руку с прохода, доставая второй пачку сигарет.

— Благодарствую, господин сержант, заходи на огонек, если что, науку преподам, рубль всего за урок возьму! — Усмехнулся Виталик и шагнул внутрь домика.

— Ага-ага, зайду-зайду, не волнуйся, господин поручик! — Помахал рукой с зажатым в ней спичечным коробком сержант, отворачиваясь от нашей компании.

Ух, видимо, предстоящие полгода будут о-о-о-очень интересными!…

* * *

ТРЕТЬЯ ВЫКЛАДКА:

Первая пара часов на новом месте для нас прошла спокойно. Мы разместились в последнем кубрике, рассчитанном на десять человек. Внутри комнаты без двери в общий коридор стояло пять двухъярусных кроватей со скрученными матрасами на каждой. Не особо выбирая, каждый из нас занял по одной нижней кровати, свободной осталась только у самого входа. Порядок получился следующим: первая койка у окна — моя, следующий Виталик, потом Мурзаев и последний — Ракитин. Самое интересное, что Мурзаев и Ракитин явно не стремились к общению. Сдержанно поздоровались, представились, но держали явную дистанцию, не стремясь объединиться в одну команду на фоне явно назревающего конфликта с местным личным составом…

Мы успели расстелить матрасы, вновь достать коврики и спальники, кинув их поверх матрасов, когда к нам прибежал дневальный по роте.

— Господа офицеры, в расположение прибыл командир роты, он приглашает вас на беседу, желает познакомиться с вами до ужина. — Бодро отрапортовал молодой парнишка, которому явно не было еще и двадцати лет.

— Как командира-то хоть зовут скажи, мил человек? — Поднял голову от разложенного на кровати добра Виталик.

— Капитан Дятлов Александр Евгеньевич. — Тут же ответил дневальный.

— И куда идти? — Это уже был Мурзаев.

— Так от входа сразу налево, там всего две двери. Одна в арсенал ведет, на ней и табличка соответствующая висит, а соседняя дверь без таблички — командирская. Вам всем туда и надобно.

— Спасибо, сейчас прибудем. Ну, что, мужчины, пройдемте, познакомимся с командиром! — Улыбнулся Виталик, первым двигаясь к выходу.

Все остальные двинулись вслед за ним. Пока мы шли по коридору, на нас то и дело бросали взгляды из других кубриков солдаты роты. Пока мы шли, я насчитал еще три группы стрельцов, как и мы прикомандированных к этой роте. Только их разместили вместе со штатным личным составом, все группы заняли свободные койки на втором ярусе по одному — два человека в разных отделениях…

Дойдя до командирской, Виталик трижды стукнул в косяк рядом с дверью без таблички, приоткрыл ее и зычно спросил, почти прокричал:

— Господин капитан, разрешите войти⁈

— Проходите, судари. — Послышался приглушенный ответ с другой стороны, и мы вошли вслед за Березиным.

— Господин капитан, ротмистры Ракитин и Мурзаев, поручики Березин и Волков по вашему приказанию прибыли! Доложил поручик Березин! — Отрапортовал Виталик, вытянувшись в струну.

Мурзаев и Ракитин также вытянулись, так что и мне пришлось последовать их примеру.

— Добрый день, господа. Меня зовут, капитан Дятлов Александр Евгеньевич. Прошу, присаживайтесь. — Жестом командир роты указал на четыре стула, стоящими перед столом. — Мы сейчас, можно сказать, на полевом постое, так что удобства у нас минимальные.

Мы расселись по указанным местам. Командир роты был интересным. Классический темный источник «тьма — земля — огонь» и Ранг крепкого Мастера не особо его чем-то выделяли, но вот каменное спокойствие, которое излучала его аура меня искренне удивили. С идеально выбритой до натурального блеска головой и таким же лицом, Дятлов спокойными карими глазами внимательно осматривал каждого из нас. Командир роты явно не был каким-то поклонником спорта, но держал себя в форме, а голос выдавал в нем выходца из Вологды с характерным «оканьем», о котором так любили сочинять анекдоты…

— На время встречи, господа, давайте обойдемся без званий, так что прошу обращаться ко мне просто по имени — отчеству, я, в свою очередь, также буду обращаться и к вам, если никто не против… Раз возражений нет, так и поступим. Как вы уже знаете, я являюсь командиром этой роты. Я пригласил вас, чтобы познакомиться лично. Ваши личные дела, которые мне передал майор Соломатин, я бегло успел просмотреть… И так, ротмистр Мурзаев?

— Я. — Тут же отозвался Арсений Алексеевич.

— Уволены в запас полгода назад, командовали механизированной ротой на Кавказе, боевой опыт в двух приграничных конфликтах с Османской империей. В последнем отличились, за что и были награждены почетным титулом ротмистра и зачислены в гвардию. — Дятлов не спрашивал, а коротко перечислял данные, на которых заострил внимание.

— Так точно, Александр Евгеньевич. — Согласно кивнул Мурзаев.

— Позвольте вопрос: почему ушли из армии?

— Рождение третьего ребенка и смерть отца, семейное дело требовало присмотра, и отец просил именно меня им заняться. — Моментально ответил Мурзаев.

— Благодарю, буду рад послужить вместе с вами, Арсений Алексеевич.

— Взаимно, Александр Евгеньевич.

— Ротмистр Ракитин?

— Я. — Иван Никитич слегка приподнялся на месте, обозначая себя, и опустился обратно.

— Дальний Восток, граница с Поднебесной, особый егерский летучий эскадрон, заместитель командира, четырнадцать лет выслуги вместе с Голицынским Пограничным Училищем. За образцовую службу удостоен чести почетного гвардейского чина ротмистра. После его получения попытка переподготовки и для дальнейшего перехода в подразделение операторов Мобильных Боевых Комплексов. Травма, восстановились, но первоначально к строевой службе были не годны, по решению столичного погрануправления направлены для дальнейшего прохождения службы в Кронштадтский кадетский корпус в качестве офицера — воспитателя. За последние полгода пять раз подавали рапорт на возвращение в строй, из них трижды после появления Пустошей.

— Так