Честь и лукавство - Эмилия Остен

– Сэр, я не понимаю, для чего вы сообщаете мне эти сведения. Они могли бы быть полезны вашей невесте, да и то вряд ли, а меня, как человека постороннего, совершенно не интересует ваш моральный облик.

Он бросил взгляд в зал и резко отпрянул за колонну, увлекая меня за собою. Я заметила Аннабеллу. Она кого-то нетерпеливо искала взглядом, в то время как Кэтрин насмешливо говорила с ней.

– Я только хочу быть искренним с вами, – вновь заговорил герцог. – Я всегда избегал скучных объяснений и отделывался шутками, но сейчас я первый и единственный раз хочу объяснить вам свое поведение без всяких розыгрышей. Нас ищут, может быть, вы все же согласитесь поговорить со мной если не в карете, то хотя бы на улице?

Возможность потянуть время и немного успокоиться обрадовала меня. В самом деле, я предпочла бы его шутки, но никак не настоящие объяснения.

– Пожалуй, вы правы. Идемте.

Мы незаметно выскользнули из зала через боковой выход и оказались на свежем воздухе.

– Прогуляемся немного, – предложил он, подавая мне руку.

Я оперлась на нее, и мы неторопливо двинулись в сторону моря.

– Так вот, мадам. Я не оправдываю себя и честно говорю, что, хотя мне привито уважение к даме, я вовсе не считаю ее кумиром, место которому на пьедестале. Мой идеал – земная женщина, а не небожительница, карающая и милующая смертных по своему разумению. Я знал, что когда-нибудь женюсь, и представлял себе, какова будет моя избранница, но до сих пор ни одна женщина не показалась мне похожей на нее.

– Все это очень интересно, сэр, но ваши слова словно взяты из романа. Я с самого начала нашего знакомства принимала вас таким, каким вы казались, и сейчас ничего не изменилось.

Мы дошли до набережной и остановились. Он повернулся ко мне и произнес:

– Сейчас я доберусь и до нашего знакомства. Я немного схитрил, показывая вам, каким я был, чтобы вы смогли оценить перемены в моих воззрениях.

– А-а, так в них появились перемены, – протянула я насмешливо, стараясь уколоть его и увлечь на путь обычной иронии.

– Да, после того, как я узнал вас лучше, я понял, что не могу просто соблазнить вас. После наших первых бесед мне хотелось видеть вас снова, мне впервые было просто и интересно общаться с молодой красивой женщиной. Не приходилось притворяться и отвечать на ее кокетство, и мое мнение, что женщина не может стать другом, поколебалось, но, к сожалению, ненадолго. Я не мог полностью отрешиться от мыслей о вашей красоте, которую усиливало обаяние ума и шутливости. Как только я осознал, что хочу сделаться вашим любовником, я понял, что не хочу этого.

Как хорошо, что здесь темно и он не видит, как я краснею! Мои предположения полностью оправдались, я должна была вести себя как обычная искательница развлечений на стороне и сейчас могла бы уже ожидать ребенка.

– Дело не только в том, что вы жена уважаемого мною человека, хотя это и было толчком в моих размышлениях. Я убедился, что отношусь к вам как-то странно и до сих пор не могу связно сформулировать свое отношение. Одно я знаю точно: мне не хватает вашего общества, и в то же время я не могу оскорбить вас домогательствами. Может быть, вы, с вашей проницательностью, подскажете мне выход?

Мое смятение росло с каждым его словом.

– Жаль, что мы не можем быть друзьями, – ответила я, немного поколебавшись. – Я тоже выделила вас из сонма банальных джентльменов, но считала, что дружеская беседа время от времени вполне самодостаточна, и не ждала чего-либо большего.

И зачем я вру?

– Я достаточно умею владеть собой, чтобы оставить вас с вашей безмятежностью и сохранить нашу дружбу, но недостаточно, чтобы все время не чувствовать ее фальшь. С самого начала я почему-то стал говорить вам правду, пусть и в шутливой форме, и наше дальнейшее общение зависит от вашего слова. Хотите ли вы быть моей подругой, несмотря на все муки совести?

Сердце стучало так, словно я спрыгнула с крыши сарая. Что ответить, что же? Удача сама пришла ко мне, я не должна упустить ее второй раз. Но сказать ему правду про желаемого ребенка я не могу, не могу и солгать после его откровенности…

Он был, казалось, огорчен моим молчанием:

– Ваша искренность очаровала меня, я надеялся на прямой ответ, пусть и неприятный, даже скорее всего убийственный для меня. Но ваше молчание – что оно означает, фея моих снов?

– Я не могу отказать вам, но не могу и согласиться. И на то, и на другое у меня есть причины, которых я не хочу открывать. Простите меня. – Я резко развернулась и, подхватив юбки, понеслась по улице, не оглядываясь.

Он не стал догонять меня, да и не смог бы из-за больной ноги. Я летела, смеясь и плача неведомо от чего, и опомнилась только у ворот своего дома. Не заходя в холл, я сразу прошла в маленький садик и присела на скамейку, чтобы отдышаться и подумать.

Как все же приятно быть желанной! И как смешно все получается. Я мечтала о любви, и вот мечта сбывается, по крайней мере, появилось что-то похожее, а я бегу от нее…

Как просто все казалось – найти подходящего мужчину, соблазнить и родить от него ребенка… Но стоило в дело вмешаться чувствам, все полетело кувырком, и я думаю уже только о понравившемся мне человеке. Чувство долга тщетно пытается пробиться сквозь броню себялюбия, мечты о семейном счастье уступают место игре воображения… И это же самое чувство симпатии, пусть не самой еще любви, но сердечной склонности, не дает мне просто быть счастливой. Если бы эта склонность не оказалось взаимной, я бы сумела скрыть ее и выполнить свой план, но Россетер чуток и проницателен, он прочел в моих глазах если не все, то немалую часть того, что я скрывала…

Стало холодно, и я поднялась со скамьи. Что же, придется начать все заново, точнее, снова войти в ту же реку. Чем плох, например, Морланд? Он утратил симпатии Аннабеллы и ищет возможность утешиться. Я предоставлю ему такую возможность вместе с шансом стать отцом, а заодно и отомщу Россетеру. За что – я и сама не знала… За то, что выделил меня среди других дам, за то, что повел себя необычно и привлек мое внимание сильнее, чем кто бы то ни было, за то, наконец, что не поцеловал меня по-настоящему…

Душевные переживания не испортили мне сон, и я тут же поспешила уверить себя, что они не особенно глубоки и вскоре забудутся. День у меня провела Кэтрин, успевшая познакомиться с герцогом (оказывается, он вернулся в бальную залу и продолжал веселиться, о вероломный!). Она была в полном восторге от этого знакомства и едва заметила, что Аннабелла претендует на расположение милого герцога. Досадить Аннабелле казалось мне сейчас приятным, и я открыла Кэтрин глаза на матримониальные планы мисс Гринхауз. Кэтрин весьма пренебрежительно отозвалась о них, заявив, что герцог ничуть не интересуется этой воображалой, ибо ей приходилось повторять свои обращения к нему по нескольку раз, прежде чем он оставлял свою элегантную меланхолию и поворачивался к ней. Меланхолия, по мнению Кэтрин, была навеяна ее собственной персоной. Баронесса считала, что совершенно очаровала герцога и заставила его сожалеть о том, что она несвободна.