Приключения профессора Браннича - Эдуард Маевский

Погруженный в какую-то приятную истому, профессор Браннич качался на волнах озера, лежа на дне челнока. Взгляд его был бесцельно устремлен вдаль, туда, где водная поверхность сливалась с янтарным берегом. На горизонте маячили голубые силуэты гор, а над ними висели серовато-белые, фантастические массы туч. Челнок, уносящий профессора, был, собственно, не больше, чем корыто, искусно выдолбленное из толстого дерева. Два человека, одетые в козьи шкуры и подпоясанные грубыми ремнями, гребли длинными палками. Лица, руки и грудь этих людей были вымазаны жиром, смешанным с черной, желтой и алой краской, и блестели, словно бронза под лучами солнца. Профессор одним взглядом окинул их, и память его разом запечатлела все эти подробности. Он не отдавал себе еще отчета, каким чудом он очутился в челноке; взгляд его блуждал по синим волнам и, наконец, остановился на другом берегу. Там зеленели луга, опоясанные темными лесами. Около берега, среди водных зарослей поднимались несколько построек на сваях. Они были так близко, что геолог различал узкие мостики, соединяющие эти домики с берегом. Вид этих домиков сразу отрезвил геолога, и он в одно мгновение сообразил, что видит перед собой надводное поселение, так называемые свайные постройки нового каменного века. Вдруг взгляд его упал на пестрые лица молчащих гребцов. Он присмотрелся к ним и изумленно вскрикнул. Один из гребцов был лорд Кэдоган, другой его верный Станислав.

– Что значит этот маскарад? – воскликнул он. – Что вы с собой сделали?

На кирпичном лице лорда, раскрашенном кругами и волнистыми нитями, мелькнула легкая усмешка.

– Вот она, благодарность человеческая, – флегматично ответил он. – Вместо того, чтобы благодарить, вы нас подвергаете допросу.

– Куда мы плывем?

– Вот к той деревушке. Согласитесь, что явиться туда в наших костюмах было бы небезопасно.

– Что за шальная мысль! Вы выглядите, как дикари.

– Да и вы тоже!

Профессор взглянул на себя и оторопел. Он был раскрашен и одет в точности как и его товарищи.

– Зачем все это?

– Понятно, зачем. Являясь в чужую страну, надо приноравливаться к чужим нравам и обычаям. Я думал, что вы оцените наши труды. Мы затеяли этот маскарад главным образом для вас, для того, чтобы вы могли наблюдать вблизи дикарей. Это исключительный случай; нам удалось найти пустой челнок и костюмы на наш рост. Вас мы переодели во время сна и перенесли сюда. А теперь мы приближаемся к деревеньке, и в ней, притаившись где-нибудь вблизи, будем наблюдать доисторических европейцев.

Вскоре челнок причалил к берегу, в нескольких сотнях шагов от деревеньки, окруженной лесом высоких зарослей. Профессор уже не протестовал. Он пожирал глазами домики и ловил доносящийся шум. Лорд Кэдоган выскочил на берег и исчез в густых зарослях. Профессор не заметил даже его отсутствия. Он жадно смотрел и слушал; ему казалось, что он спит, и он боялся пошевелиться, чтобы не рассеять своих грез.

Посредине озера показался челнок, направляемый двумя гребцами к ближайшему домику. Полунагие гребцы, в козьих шкурах на бедрах, уже издали протягивали руки и громко смеялись, глядя на домик. Ослепительные зубы, блестящие живые глаза и быстрые гибкие движения свидетельствовали о молодости и силе и представляли удивительный контраст с длинными бородами и густыми всклокоченными волосами, никогда не знавшими гребня. Можно было безошибочно сказать, что они возвращаются с охоты. Навстречу им вышли на мостик две молодые женщины. Подплыв к мостику, один из гребцов достал со дна грубо свитую веревку и прикрепил ею челнок. Из домика, весело хлопая в ладоши, выбежали еще двое дикарей. Один из них с кошачьей ловкостью спустился в челнок по веревочной лестнице и начал разгружать его. На дне лежало много убитых молодых косуль, диких уток и разных птиц. Геолог перевел взгляд на другие домики. Ему бросилась в глаза целая куча предметов, жалкие остатки которых мы разглядываем в музеях, едва догадываясь об их значении. Профессор не мог вдоволь надивиться на людей каменного века и на их постройки, требовавшие столь огромного труда и терпения. Внезапный толчок вывел его из немого созерцания. Лорд Кэдоган вскочил в челнок и взволнованно крикнул:

– Злодеи! Негодяи!

– Что случилось? – недоуменно спросил профессор.

– Как хотите, а этого допустить нельзя!

– Да объясните вы, чем дело?

– Скорей за ними! Я потом объясню. Вопрос идет о жизни человеческой.

– Позвольте! Если мы отчалим от берега, они тотчас заметят нас!

– Послушайте только, послушайте! – волновался лорд, указывая рукой на деревушку. Оттуда доносился глухой шум, изредка какие-то властные окрики, удары топоров и молотов о дерево.

– Вы понимаете, в чем дело? Они строят новый дом и готовятся к церемонии вбивания.

Только теперь геолог все сообразил. В давние времена постройка должна была быть обрызгана человеческой кровью для того, чтобы злые духи не вредили ее обитателям. Умилостивленные человеческой жертвой, они становятся покровителями дома и выручают его из всяких бед. Верованья эти пережили тысячелетия и у многих народов сохранились в первобытной форме до наших времен. У некоторых они смягчились под влиянием культуры. Еще в 1843 году при закладке моста в Галле немецкие крестьяне говорили, что надо замуровать в основание ребенка, и тогда мост будет крепок.

В истории очень много примеров, когда детей и взрослых замуровывали в основание дома живьем с целью упрочения построек. Обряд этот до сих пор соблюдается в Африке, Азии и Полинезии при постройке мостов, городских ворот, а порой даже частных домов. В некоторых же местностях заменяют человеческие жертвы животными.

– Это действительно ужасно! – прошептал геолог, вспомнивший десятки подобных примеров из прошлого человечества, и взялся за весло-палку. Едва они отплыли на сто шагов от берега, как деревушка, построенная полукругом на высоком берегу и частью на воде, выступила вся, как на ладони. Большая часть домиков находилась на берегу к нескольких десятках шагов от озера. В одном месте собралась шумная толпа поселян, в жестах которых видно было ожидание и торжественное настроение. Над головами их высились две высокие сваи, вбитые на расстоянии десятка шагов одна от другой и соединенные толстой веревкой, посредине которой висело толстое бревно. Нижний конец его, почерневший от дыма, был несколько заострен.

Станислав греб, что было сил, и с каждой минутой деревушка обрисовывалась все яснее. Можно уже было различить лица людей, не замечающих за делом приближения челнока. Профессор искал глазами несчастную жертву. Ее нетрудно было заметить. На некотором отдалении от шумной толпы он увидел молодую девушку, облокотившуюся о плечо молодого дикаря. Девушка громко рыдала, а дикарь с мрачным отчаянием смотрел в землю. Общий шум, как и прежде, покрывал время от времени чей-то мощный, властный голос. Путешественники наши, предводимые неустрашимым лордом Кэдоганом, выбрались из челнока и очутились в самой середине деревни. Шум внезапно смолк. Поселяне заметили чужие лица. Лорд Кэдоган быстро подошел к девушке, и, положив ей руку на голову, другой рукой указал на сваи, выразительными жестами стараясь дать понять дикарям, что они должны отказаться от своего намерения. Минута немого изумления – и вдруг все заволновалось, зашумело, и несколько человек бросились на лорда. Станислав поспешил на помощь, но их обоих повалили на землю и связали веревками. Такая же судьба постигла и профессора. Дикарями овладела какая-то безумная радость. Они поочередно подходили к пленникам, плевали им в лицо и грозили им своими тяжелыми топорами. Наконец, по команде самого старшего один из дикарей взвалил лорда Кэдогана к себе на плечи и быстро отнес его к основанию постройки, под бревно; затем он взял таким же образом Станислава и геолога и посадил их в нескольких десятках шагов от лорда. Под аккомпанемент радостных криков девушка упала к ногам старика, который даровал ей жизнь и волю. Затем зазвенели бубны, и два рослых дикаря стали перерезать веревку, на которой висело тяжелое бревно.