Крутой обрыв - Шейла Мидлер

— Я был за границей и не знал о ребенке.

— Вы сказали, что вы с Долли были женаты. — Джаспер сделал ударение на прошедшем времени.

— Да, но я хочу жениться на ней снова, а она отказывается.

— Почему?

— Потому что я был идиотом.

Хизер кивнул, словно соглашаясь с такой характеристикой, и заметил:

— Долли довольно хорошо разбирается в людях.

— Мистер Хизер, если бы я смог хотя бы поговорить с ней, то, думаю, мне удалось бы переубедить ее.

— Она сейчас в больнице, готовится произвести на свет потомство.

Малком вскочил.

— Где находится эта больница?!

— Вам необязательно мчаться туда прямо сейчас. Там находится ее мать. Первенцы, знаете ли, появляются на белый свет в течение нескольких часов. — Хизер тоже встал. — Уж поскольку вы здесь, не поможете ли мне вытащить люльку с чердака?

Малкому понадобилось все его красноречие, чтобы вытянуть из Джаспера адрес больницы. По пути он заехал к судье и, объяснив ситуацию, уговорил поехать с ним в больницу.

Долли уже была в предродильном блоке. Рядом с ней находилась ее мать.

— Долли, как ты себя чувствуешь? — спросил Малком, входя в палату.

— Бартоломью Рис предатель — ответила она.

— Бартоломью — хороший и мудрый человек.

— В отличие от тебя.

— Долли…

Миссис Хизер оттолкнула Малкома от кровати и строго сказала:

— У нее сейчас начнется схватки, она должна сосредоточиться на дыхании. Дыши глубоко Долли.

Долли последовала совету матери, сморщившись от боли, когда схватка достигла пика.

— Вы, должно быть, Малком, — сказала миссис Хизер в перерыве между схватками. Когда он кивнул, она добавила: — Тогда я оставлю вас одних.

— Мама!

Но миссис Хизер как-то странно посмотрела на дочь и вышла из палаты.

— Великолепно, теперь ты прогнал моего инструктора!

— Нам надо поговорить.

— Тогда говори, у тебя две минуты до начала следующей схватки.

— Долли, пожалуйста, выйди за меня замуж. — Тут Малком вспомнил, что ему внушал Ричи, и быстро добавил: — Я люблю тебя.

Но, вместо того чтобы «смягчиться», она бросила на него свирепый взгляд.

— Нет, не любишь! Ты говоришь это для того, чтобы я вышла за те…

Она не договорила, почувствовав начало схватки. Малком держал ее за руку, ощущая свою беспомощность. У Долли на лице выступил пот.

— Они стали чаще.

— Долли, я привез судью и разрешение на брак. Прошу тебя, давай поженимся, пока ребенок не родился. — Малком опять вспомнил о правиле номер один. — Я люблю тебя, любил еще до Ла-Уэста, только не знал об этом. Со мной такого никогда не было. Но на острове что-то произошло. Я действительно хотел продержать тебя там до отъезда Ричи. Я не должен был жениться на тебе, но я женился. Это потому, что уже любил тебя.

— Нет. — Лицо Долли перекосило от боли. — Позови маму!

Магическое заклинание «я люблю тебя» не помогло. Малком уже не знал, что еще он мог сделать или сказать, чтобы переубедить ее.

— Я здесь, дорогая. — Миссис Хизер посмотрела на Малкома извиняющимся взглядом. — Почему ты не хочешь выслушать его?

— Потому что… он хочет жениться… из-за ребенка! — выкрикнула она через силу, пытаясь справиться с очередной схваткой.

— Я бы хотел жениться на тебе и без ребенка! — в отчаянии воскликнул Малком. — Но из-за ребенка я хочу жениться именно сейчас!

Долли сосредоточилась на дыхании, и Малком не был уверен, что она слышала его.

— Ты бы женился на мне и без ребенка? — неожиданно спросила она.

— Да, — просто ответил Малком. — Я люблю тебя.

Лицо Долли расплылось в улыбке.

— Он любит меня.

— Да, ласточка, — сказала миссис Хизер, погладив дочь по голове, — думаю, что любит.

— Я уже давно твержу тебе об этом!

— Я тоже тебя люблю, — призналась Долли, посмотрев на Малкома. Когда пришла следующая схватка, она сжала его руку.

— Я приведу судью, — заторопился он.

Через минуту в палате собрались родители Долли, судья, врач и будущий отец. Малком взял Долли за руку и судья начал церемонию бракосочетания, прерываясь на время схваток. Врач, используя короткие интервалы в речи судьи, задавал роженице вопросы о самочувствии.

— Сестра, скажите в родильной палате, что мы уже направляемся к ним, — распорядился врач.

Малком сделал знак судье, чтобы тот поторопился. Долли застонала.

— Назовите причину, по которой они… — монотонно бубнил судья.

— Помните о дыхании! Не тужьтесь! — командовал врач.

— Живите в мире…

— Если вы пойдете в родильную палату, сэр, то вам надо будет пройти дезинфекцию.

— Ты согласен, Малком?

— Да!

— Не надо пока тужиться!

— Ты согласна, Долли?

— Д-а-а-а-а!

— Везем ее в родилку.

— Тогда данной мне…

— Я не могу не тужиться!

— Объявляю вас мужем и женой.

Малком поцеловал Долли в потный лоб и побежал надевать халат.

Через двадцать пять минут Аделайн Фремм криком возвестила родителям о своем появлении на свет.

— Ну разве она не прелесть? — ворковала Долли, держа небольшой сверток в руках.

— Не такая красивая, как ее мама, — сказал Малком, но, увидев поднятые брови жены, поспешно добавил: — Пока.

Долли улыбнулась дочке. Луч заходящего солнца проник через окно палаты.

— Не ярок ли этот свет для ее глазок? — озабоченно спросил молодой отец. — Может, опустить жалюзи?

— Чуть-чуть, — проинструктировала его Долли.

Малком вернулся ко мне! — с радостным удивлением думала она. Кто бы мог подумать? И кто бы мог сказать, что я буду выходить за него замуж дважды и рожу от него дочку, которую сейчас держу в руках? Да, жизнь иногда делает совершенно неожиданные зигзаги!

Вечернее солнце напомнило Долли о ее первом бракосочетании. Мысль об этом долгое время приносила ей одни страдания, но сегодня частичка того счастья, которое она испытала в тот день на острове, снова вернулась к ней.

— Ты правда женился бы на мне, если бы не было ребенка? — спросила Долли.

— Да. — Малком тут же сообразил, что одного короткого слова явно недостаточно. Он подвинул стул вплотную к кровати и наклонился к малютке, лежавшей у матери на руках. — Но я страшно рад, что она есть, — прошептал он, целуя дочь в лобик. — Она была зачата на острове, так же как и моя любовь. — Малком поднял голову и увидел повлажневшие глаза Долли. Тогда я не знал о ней. Я также не понял, что мое чувство к тебе было на самом деле любовью. В обоих случаях для моего прозрения потребовалось девять месяцев.