Омар Хайям. Гений, поэт, ученый - Гарольд Лэмб

Джафарак пошел посмотреть на большие камни. В них не было ничего необычного. Тем не менее они выглядели странно, эти огромные камни, терпеливо стоявшие на ребрах вдоль дороги. Ему стало интересно, сколько времени потребуется еще им, чтобы добраться до Багдада, и сумеют ли они когда-либо пересечь пустыню и отыскать свою дорогу к Мекке. Но тем вечером купцы молились громко и долго, а те, кто совершал большое паломничество, выставляли напоказ талисманы, которые носили, чтобы оберечь себя от ножей и стрел грабителей.

Ибо в этих холмах курды спускались со своих стоянок и совершали набеги на караваны верблюдов.

Когда ночь прошла без происшествий, купцы воздали благодарность Аллаху и снова еще немного подтолкнули камни-паломники. Затем они потребовали, чтобы тот, у кого имелось вино в бурдюках, навьюченных на верблюдов, держался позади караванной процессии в тот день.

– Пускай он скроется с наших глаз, и чтобы мы его не слышали, ибо его торговля – дело проклятое и навлечет на нас беду. Пусть он следует за нами лишь тогда, когда осядет наша пыль.

В своем рвении они разыскали и Акроеноса.

– Ты – грек, неверный. Оставайся и иди вместе с торговцем вином.

– Но сегодня на дороге нам всем грозит опасность, – возразил седовласый Акроенос, – и, если мы останемся вдвоем позади каравана, на нас могут напасть, отобрать лошадей и убить. К тому же я – армянин, а не грек.

– Все одно. Уо-алла, разве у тебя совсем нет совести, ты, поедатель свинины?! Хочешь навлечь беду на всех нас?

Акроенос не стал больше спорить и пошел прочь, поскольку купцы из Багдада были вооружены и имели свою стражу. Когда они взобрались на коней и вереницы верблюдов тронулись в путь, Омар остался сидеть на одном из камней-паломников, рядом со своим пони.

– Идем, ходжа Омар, – позвали его с собой купцы.

– Нет, вы отправляетесь в путь без вина. Я так не хочу.

– Какая глупость, – добавил Джафарак, – тащиться позади каравана. Выходит, это самое место для дурака. Езжайте, вы, выполнившие паломничество!

Торговец вином, болезненный человек, постоянно и много жаловавшийся, даже не возражал, когда караван оставил его. Он приказал своим людям подождать, пока караванный поезд не скроется из виду.

– Все, чему суждено случиться в этот день, уже предопределено и записано, – понуро сказал он, – а если записано, то случится непременно. Значит, такова моя доля, раз я останусь вместе с дураком, пьяницей и армянином.

Когда последний из большого каравана исчез у входа в ущелье, винный торговец поднял верблюдов, его слуги взялись за посохи, а Джафарак взобрался на своего осла. Они медленно продвигались по тропе под ослепительно ярким солнцем.

В тот момент, когда они продвигались по серпантину к вершине, погонщики верблюдов остановили животных.

– Слушайте! – воскликнули они.

Эхо грохочущих копыт заполнило глубокую лощину. Где-то кричали люди, и винный торговец запричитал, что теперь курды придут и убьют их.

– Давайте спрячем животных, – предложил Акроенос. – Нам не удастся спастись бегством.

– Никто, – простонал торговец, – не может избежать своей судьбы.

Погонщики, о чем-то с испугом переговариваясь приглушенными голосами, заставили груженых верблюдов спуститься в небольшой овражек, выше по высохшему руслу весеннего потока с гор. Всадники укрылись позади зарослей тамариска.

На линии горизонта, выше их, они наблюдали всадников с копьями, скачущих рысью. Крики раздавались где-то совсем рядом, до путников доносилось шуршание ссыпающегося гравия и слышался грохот огромных падающих вниз камней.

– Воистину, – прошептал Джафарак, – эти горы дали жизнь людям.

Казалось, курды уже окружили их и ликовали от предвкушения добычи. Акроенос пожал плечами и спокойно ждал, пока не наступит тишина.

– Они не заметили нас! – вскричал шут.

Тишина стояла уже второй час, когда торговец вином согласился вернуться на тропу. Очевидно, курды ушли.

Но на первом же повороте они с ужасом осадили лошадей. Перед ними на ровной площадке лежали остатки главного каравана. Разбросанные веревки, мешки и разодранные тюки. Все животные купцов из Багдада, если не считать хромого осла и нескольких собак, исчезли, так же, впрочем, как и сами купцы. Горстка погонщиков верблюдов печально сидела среди всего этого разгрома. Это было все, что осталось.

Ни оружия, ни вооруженной охраны, все словно растворилось в воздухе.

Акроенос, который пережил не один набег этого горного племени, горестно покачал головой.

– Эх, – сказал он, – курды напали на наших братьев из Багдада и ограбили караван. Подобно подбитой птице, его утащили, и он по дороге терял свои перья. Возможно, кому-то из наших друзей удалось убежать благодаря резвости их лошадей, но остальных увели ради выкупа. Мы с вами слышали, как курды забирали их. Эй, да и охрана не смогла сослужить им хорошую службу, теперь и сторожа стали рабами курдов.

Во время набега армянин потерял ценный тюк с тканями, но, по крайней мере, он остался на свободе.

– Воистину, – произнес винный торговец, вздохнув, – все было предопределено и записано.

Но Омар весело смеялся:

– У нас есть вино. Что такого ценного потеряли эти купцы? Все их потери не стоят и половины нашего сокровища, которое везем мы!

С оставшимися в живых и собаками, бредущими сзади, они спешили пересечь нагорье. Опасаясь курдов, которые могли погнаться за ними, они не разбили лагерь этой ночью. Под кривой турецкой саблей утомленной старой луны люди упорно карабкались по горным уступам, и Джафарак признался Акроеносу, что они напоминают ему мертвецов, ищущих свои могилы.

– И все же наш Палаточник доволен этой ветреной пустошью, – добавил он.

– Скажи мне, – попросил армянин, – одну вещь. Ты как-то сказал, будто три года назад ты искал его в его доме, чтобы передать ему известие об этой девочке, Ясми. Однако Омар утверждает, что он ничего не слышал ни о тебе, ни о ней, пока не встретил тебя среди дервишей в Алеппо.

– Аллах свидетель, я искал его в «Обители звезд», ты правильно говоришь. Его тогда там не было. Я оставил ему знак и записку.

– Но кажется, он не получал никакого сообщения от тебя. Как это так? Иди и расскажи ему все.

– Нет, он все время думает о Ясми, и я боюсь.

– Боишься? Но чего? Ну же, иди к нему! – Акроенос подстегнул пони и потащил за повод осла, на котором ехал шут, пока они не оказались подле Омара.

– Джафарак говорит, – заявил он, – что три года назад он оставил тебе знак от Ясми и известие о ней в твоем доме. Ты об этом забыл?

Омар осадил лошадь и посмотрел на них.

– Меня мучил вопрос, господин, – вскричал Джафарак, – почему ты не поторопился послать за ней или не стал искать ее! Почему ты тянул с этим месяц за месяцем?