Только по любви - Дженнифер Блейк

Он был околдован, находясь в плену одной из проклятых Трех Граций Грейдонов. Все же последнее, чего он хотел, — чтобы это закончилось. Самое последнее.

Изабель дала ему отпущение грехов за ранения ее сводного брата. Означало ли это, что она действительно видела в нем человека, а не бесчувственного разрушителя, подобного одному из адских механизмов Леона? Или она презирала Грейдона больше, чем не любила его, своего мужа? В любом случае он был благодарен за то, что она сняла с его сердца груз. Он чтил этот ее порыв так же высоко, как он чтил ее как свою жену.

Его жена. Наконец. Он закрыл глаза, прошептал короткую молитву, чтобы этому чуду не было конца. По крайней мере пока.

Блуждающий ветерок донес до него ароматы утра: запах лошадей и сена, пекущегося хлеба, жарящего мяса, бродящего пива, навоза и сугубо человеческий запах. Вернувшись к реальности, он увидел, что окно выходило на конюшни и рядом с ними на клетки королевских охотничьих ястребов. Воробьи чирикали, сидя в ряд на коньке крыши конюшни, и рылись в сене, заполнявшем все пространство переднего двора. Кошка подкралась из дверей конюшни, и птицы взлетели, как листья, поднятые бурей. Один взмыл выше, чем остальные, порхнул перед лицом Рэнда, а затем сел на подоконник перед ним.

— И тебе доброе утро тоже, — сказал он воробышку. — Должно быть, тут кто-то кормил тебя хлебными крошками.

Воробей наклонил голову и клюнул воображаемую крошку. Рэнд протянул руку, ожидая, что создание улетит. Но вместо этого он прыгнул ему на большой палец и уселся там в ожидании.

Он тихо засмеялся, очарованный против своей воли. В этот момент начали звонить колокола аббатства. Маленькая птичка не обратила никакого внимания. Его пернатый друг или уже поприветствовал рассвет с благодарным сердцем или был приучен к шуму, который созывал блаженных к их утренним молитвам.

В комнате послышался шорох. Рэнд повернул голову к кровати. Изабель отодвинула балдахин и лежала, наблюдая за ним. Легкая улыбка изогнула ее губы, делая теплыми ее глаза до цвета летних листьев. Странное чувство нахлынуло на него, сжимая его сердце в такой сильной хватке, что его стук изменился.

Прежде чем он успел заговорить, кто-то поскребся в дверь. Рэнд знал, кто это мог быть, но все равно спросил, не открывая взгляда от лица Изабель.

— Это Дэвид, сэр. С хлебом и вином — вам нужно утолить голод.

Изабель задернула балдахин. Прежде чем подойти к двери,

Рэнд убедился, что нигде не осталось ни щели. Открыл дверь. Вошел Дэвид с нагруженным подносом. Он быстро бросил один голубой взгляд по направлению к кровати, ставя свою ношу на стол, затем стал сосредоточенно выкладывать корзинку с хлебом, кувшин вина и серебряный кубок. Сделав это, он поставил на него полупустой кувшин и заляпанный вином кубок с прошлой ночи. Нетронутый сыр, орехи и яблоки он оставил.

— Отлично, — сказал Рэнд. — Возвращайся через час.

Дэвид наклонил свою светлую голову:

— Как прикажете, хотя вы, возможно, хотите услышать последние новости.

— Произошло что-то важное?

— Королева покинула замок на рассвете. С ней поехали ее мать, сестры и мать короля, герцогиня Ричмонда и Дерби, в сопровождении охраны из тысячи воинов. Официально объявлено, что они путешествуют до Винчестера, где королева останется на сорок дней уединения до родов. При дворе ходят слухи о том, что король сходит с ума от беспокойства за безопасность Елизаветы и его нерожденного наследника. Он считает, что Danse Macabre прошлым вечером был покушением на убийство.

— Значит, боится, что они могут попробовать снова.

— Так точно.

Рэнд провел рукой по щетине на подбородке, в то время как его мысли протекали, как ртуть, через его мозг:

— А Мастер празднеств?

— Его ищут повсюду. Пока безрезультатно.

— Очень плохо, — сказал Рэнд, нахмурившись. — Я подозреваю, что Леон мог бы многое нам рассказать.

Улыбка Дэвида была мрачной.

— Так думает и король. Он не будет миндальничать с ним, если он покажется.

— Хорошая причина остаться в тени.

— Будучи виновным или нет, — сухо ответил Дэвид, соглашаясь.

За балдахином раздалось шуршание. Хотя и он, и Дэвид услышали его, оба притворились, что ничего не слышали.

— Куда он мог поехать? — спросил он. — Кого он может знать, кто бы укрыл его?

— Никто не может сказать, — ответил Дэвид. — Он знал всех, был любим дамами, но имел мало настоящих друзей.

— Он не мог исчезнуть, если не добрался до побережья и не переправился на континент на пароме.

— Невозможно, — казалось, Дэвид не раздумывал ни минуты. Он подошел к ванне, где стояла холодная, мыльная вода с прошлой ночи. Наклонившись, подобрал рейтузы Рэнда, его дублет и рубашку, перекинув их через руку.

— Невозможно, — повторил Рэнд задумчиво, — но это вероятно? Оставил бы он всех тех, кого знает здесь? — Он подумал о людях, которых знал трубадур, особенно об Изабель. На месте Мастера празднеств он бы не покинул ее, не попытавшись очистить свое имя.

— Вы думаете, он пытался убить короля? — спросил Дэвид, наклонив голову, так что смотрел на него искоса.

— Один Господь знает, — сказала Рэнд. — Любой за высоким столом мог быть избранной жертвой.

— Или все вы, — сказал его оруженосец.

Рэнд промолчал. Это было слишком близко к истине, чтобы требовался ответ.

— Так мы проведем день в поисках вместе с остальными?

— Провели бы, если бы я мог, но король не разрешит. Возможно, я каким-то образом могу руководить поисковой кампанией из зала. Не знаю, что еще можно сделать.

Его оруженосец подобрал сорочку Изабель там, куда она приземлилась — рядом с ножкой кровати. Встряхнув ее, он подержал ее навесу одно мгновение, затем перекинул через руку. Рэнд подумал, что он, должно быть, собирается отнести ее служанке Изабель для стирки, но не стал спрашивать.

— Вы уверены, что способны на это? — спросил юноша, не отрывая взгляда от того, что делает.

Рэнд невольно посмотрел на кровать:

— Я уверен.

— Я имел в виду из-за травм, полученных во время побоища, и ваших ожогов.

— Конечно, — сказал Рэнд ворча, пока шел к двери и открывал ее. — Ты не возвращайся, а жди меня на конюшне в нужное время. Можешь послать служанку моей жены к ней, но не сейчас. Через час подойдет. Возможно, через два.

— Да, — сказал Дэвид, его лицо ничего не выражало, хотя озорные искры промелькнули в голубых глубинах его глаз.

Рэнд захлопнул за оруженосцем дверь. Отвернувшись, он налил вина, добавил воды, взял корзинку со свежеиспеченным хлебом и подошел к кровати. Балдахин распахнулся, и Изабель взяла вино, схватила его за запястье и втянула в укрытие.