Message: Чусовая - Алексей Иванов

В конце камня Дыроватого, на высоте 20 м, видно отверстие ещё одной пещеры — Скалолазов. Она недоступна без верёвок или лестниц. Общая длина пещеры 100 м. В пещере 7 гротов. Один из фотов назван в честь Ф. П. Опарина — автора первого путеводителя по Чусовой; другой — в честь Е. В. Ястребова, автора самого подробного и известного путеводителя, кандидата географических наук. В своде грота Спокойствия имеется «органная труба» диаметром 6–8 м и высотой около 20 м. В гроте Архитекторов ранее находилось небольшое озерцо, которого сейчас уже нет. В ближайшем ко входу гроте — гроте Смельчаков (где в 1965 году был установлен щит «Привет смельчакам!») археологи нашли около 10 000 наконечников стрел из кости, кремня, меди, бронзы и железа. Древние охотники считали, что если, проплывая мимо скалы на лодке, пустить стрелу и попасть ею в пещеру, то охота будет удачной.

В 15 м от входа в пещеру Скалолазов у подножия камня имеется ещё и грот Дыроватский глубиной 5 м; он высокий и узкий.

Пещеры и грот Дыроватого камня имели ритуальное значение с эпохи бронзы до XV века. Исследования пещер Дыроватого в 1932, 1933 и 1937 годах провёл археолог Н. А. Прокошев. Основная часть его находок хранится в Эрмитаже. Интересно, что очень многие наконечники стрел покрыты орнаментом, в который втёрта красная охра, символизирующая кровь жертвенного животного. Е. Лычагина пишет: «Подлинная сущность культа пещерного святилища на камне Дыроватом навсегда останется нераскрытой. Это святилище, уникальное в своём роде, по всей видимости, было культовым центром племён, обитавших на р. Чусовой в каменном веке».

Настоящий панегирик камню Дыроватому написал археолог С. Островский: «…далеко не каждая Чусовская пещера имеет вещевой комплекс, количественно и качественно идентичный комплексам центральных культовых мест уральского региона. Исключением является пещера камня Дыроватый — одно из древнейших жертвенных мест на Урале, использовавшееся с эпохи мезолита (а возможно, и верхнего палеолита) до XIV в. (или до этнографической современности), где основным культовым действием, вероятно, была стрельба в отверстие пещеры. В целом из святилища получено более 21 тыс. находок. Пещера камня Дыроватый с большой долей вероятности может быть отнесена к межплеменным местам почитания. Учитывая, что сакральные действия на святилищах такого рода имели индивидуальный (случайный) характер, т. е. могли совершаться любым человеком без присутствия шамана, то часть следов ритуальных действий в чусовских пещерах может принадлежать купцам или путешественникам, выступая в качестве жертвы силам природы (в данном случае, вероятно, — силам и существам воды и нижнего мира). Однако огромное количество находок из пещеры камня Дыроватый позволяет рассматривать данный памятник как региональное святилище, в частности, как место паломничества и проведения культовых празднеств различными группами уральского населения».

На поляне напротив Дыроватого камня туристами установлен деревянный идол.

* * *

Но в XII веке для древних пермяков наступили трудные времена. Из-за Каменных гор, с другой стороны хребта началось неодолимое нашествие угров, древних манси. Угры выбили пермяков с Чусовой, отняли Сылву и Яйву, отняли половину Вишеры, а ниже вишерского устья вытеснили соседей на правый берег Камы. Памятники Чусовой хранят следы этой войны.

Таким свидетелем выступает и булгарский Сибыр. В его нижних, более древних слоях оружие и керамика древнефинские, то есть древнепермские. В верхних слоях — древнеугорские, то есть древнемансийские, вогульские. В обобщающем сборнике «Памятники истории и культуры Пермской области» (1976) о Саломатовском городище сказано: «Городище отражает смену коми-пермяцкого населения угорским в бассейне р. Чусовой в XI–XII вв.».

О смене хозяев свидетельствует и могильник, найденный в районе посёлка Антыбары. Он принадлежит не родановской, а протоугорской юдинской археологической культуре. С. Островский пишет: «Исследователями он характеризуется как „могильник пришельцев" и, очевидно, принадлежит пришлому зауральскому (юдинскому?) населению, появившемуся в бассейне р. Чусовой в XII веке. Ближайшие аналоги-могильники можно видеть в погребениях Ликинского и Пылаевского могильников в Свердловской области».

Впрочем, у историков есть и противоположное мнение. Г. Головчанский и А. Мельничук в книге «Строгановские города, острожки, сёла» (2005) пишут: «Археологические данные свидетельствуют, что территория формирующейся чусовской вотчины Строгановых была на самом деле крайне слабо заселена. Древние коми-пермяки здесь уже не обитали. Все городища и селища, принадлежавшие им, оказались заброшены уже в эпоху раннего Средневековья, в IX–X вв. Это было связано с тем, что в южные районы Прикамья проникают воинственные кочевые племена предков башкир, которые активно осваивали Сылвенско-Иренское поречье, что вызвало отток древних коми-пермяков в северные районы. Лишь небольшая группа пермского населения жила в районе современного города Чусового».

Археологам, конечно, виднее, но каким же образом здесь тогда появились манси, которых застали первые русские писцы, и куда делись «предки башкир», которых русские писцы не застали? И почему на Чусовой столько названий «вогулка», а «татарок» или «башкирок» нет?

Вогулы, древние манси, в XII веке вытеснили с Чусовой древних пермяков. Река полностью стала вогульской — такой и застали её русские.

А в 1237 году под ударом монголов погибла и Волжская Булгария.

Однако главным «культурным» свидетельством владычества древних пермяков являются изделия Пермского звериного стиля. Находки их нечасты, но распространены почти по всей Чусовой: от знаменитой Думной горы вблизи города Полевского до устья реки, на котором стоит деревня Городище. Хотя Чусовая — не главный район распространения таких находок.

Искусство Пермского звериного стиля зародилось ещё до нашей эры и угасло где-то в XV веке, когда на пермских землях появилось древнерусское княжество Пермь Великая и пермяки испытали мощнейшую русскую культурную экспансию. Впрочем, Пермский звериный стиль не исчез совсем, а постепенно превратился в народный крестьянский декор (архитектурный или текстильный) и ныне — в дизайн, который, конечно, утратил древние смыслы, сохранив лишь формальные приёмы.

Изделия Пермского звериного стиля — чаще всего небольшие (не больше ладони) медные или бронзовые бляшки, застёжки, фибулы, пронизки, подвески, пряжки, гребни и прочая «древняя бижутерия». Изделия эти служили и утилитарным целям, и культовым, и были просто украшениями. Крупнейшая коллекция их хранится в Эрмитаже (Санкт-Петербург), вторая по численности — в Чердынском краеведческом музее, третья — в Пермском областном краеведческом музее. Отдельные экземпляры есть в некоторых музеях Финляндии. Всего же специалисты насчитывают около 300 бляшек (то есть изделий звериного стиля в «чистом виде»), но полного каталога нет до сих пор.

Из учёных изделиями звериного стиля в конце XVII века первым заинтересовался голландский путешественник (амстердамский бургомистр) О. Н. Витсен. С некомпетентной «подачи» императора Петра, обладателя знаменитой Сибирской коллекции, из исторических раритетов (тем более — раритетов диких окраин империи) весь XVIII век ценились только древности уже известных культур (античные или древнеперсидские), к тому же изготовленные из драгоценных металлов. Время Пермского звериного стиля пришло лишь в XIX веке.