Наш Ближний Восток. Записки советского посла в Египте и Иране - Владимир Виноградов

События развиваются быстро, и если бы не упрямство шаха, военных и Бахтияра, переход к новой власти был бы обеспечен быстро и, главное, мирным путем.

Но так не случилось. Мертвый хватает живого.

Дальше события уже имеют каждодневную важность.

8 февраля на площади Свободы – так переименована бывшая Шахъяд – мощнейшая демонстрация в поддержку Хомейни – Базаргана. Принимается мощным гулом голосов, тысячами поднятых рук резолюция: долой Бахтияра, все члены меджлиса должны немедленно уйти в отставку, служащие государственных учреждений должны подчиняться только правительству Базаргана. Весьма примечателен последний пункт: объявляются недействительными все международные договоры и соглашения, если они не будут одобрены временным революционным правительством. Это новое: образно говоря, народ уже берет в руки и международные дела государства. Прицел ясный – это соглашения с американцами и другими западными странами, опутавшими всю страну и поставившими ее в кабальную зависимость.

Демонстрации прошли согласованно и в других городах. В Мешхеде, в северо-восточной провинции Хоросан, участвовало более миллиона человек. Это значит, что к движению подключились и крестьяне. У нас имеются сообщения о самовольном дележе земель помещиков. В Исфахане, не говоря уже о городе Куме – религиозном центре страны, фактически установлено явочным порядком новое самоуправление, действуют комитеты, добровольная милиция и т. д. Это еще один признак стихийно создающегося народовластия.

Из-под ног режима выдергивают ковер уже не по ниточке, а громадными кусками.

Все ожидают выступления Базаргана на массовом митинге в пятницу, 9 февраля, он должен обнародовать свое правительство и его программу.

Вообще пятница – мусульманский выходной день – постепенно становится самым важным днем недели. Именно по пятницам собираются большие митинги, объявляются важные решения, выступают с программными речами новые деятели, и не только религиозные.

На стадионе Тегеранского университета, ставшего главным центром революционных событий в солнечную пятницу, 9 февраля 1979 года, собралось 30–40 тысяч человек. Выступает Базарган.

Небольшого роста, с седой головой короткой стрижки, в очках, скромно держащийся, действительно выглядит университетским профессором, он одно время им и был, хотя последние годы занимался частным бизнесом. Он – знаток ислама, верный его приверженец, рассудительно-спокойный, остроумный, когда надо.

Его слова поначалу аудиторией жадно ловятся, в каждом слове хотят видеть весомый смысл. Говорит он около двух часов.

Однако неясно, где же четкая программа действий революции, ее целей? Что это за программа? «Взятие власти», «нормальная жизнь», «восстановление административного устройства», «учредительное собрание», «референдум по поводу новой формы власти», «выборы в новый меджлис» и создание «нового правительства». А как же взять власть-то? Об этом ни слова, лишь упоминание: не хотим применения силы, «наше оружие – справедливость». Более того, морковка Бахтияру – если он сам уйдет, возьмем его в новое правительство! И это речь «революционера»? Приглашение Бахтияру, затопившему страну кровью массовых расстрелов? А что же получит народ в результате смены власти? Ни слова.

Собравшиеся слушали его поначалу с интересом, чего-то ожидали, к концу выступления стали потихоньку расходиться. Люди спрашивали друг друга: о чем же он говорил? Непонятно. Очень многие покинули митинг, который должен был стать решающим моментом в развертывании революции, недовольными.

Да, в революции происходит явная заминка. Ее руководители либо не знают, что дальше делать, либо… А может быть, хотят увести ее в сторону, испугавшись невиданного размаха, глубины и радикальности требований широких масс? Одно ясно: Бахтияру дается передышка, в которой он явно нуждается. А может быть, уже идут закулисные переговоры, как совладать с народным движением, разбуженным и взвинченным народом Ирана? Очень похоже. В такие моменты истории либо народ берет дело революции в свои руки, либо движение будет раздроблено, пойдет на спад из-за соглашательства его лидеров.

Ночью мы были разбужены необычно громкими выстрелами. Стреляли где-то неподалеку. К ночным перестрелкам мы уже привыкли, но сейчас было явно что-то особенное. Стрельба не прекращалась, разгоралась. Конечно – в который раз! – пришлось поспешить на свое рабочее место, надо было выяснять обстановку. Вскоре, с наступлением рассвета, картина стала вырисовываться.

В ночь на субботу, 10 февраля, в военно-воздушном училище Дюшан Тапе в районе Фарахабада (это примерно в двух километрах от посольства) военные власти решили арестовать кадетов – сторонников Хомейни. За них вступились товарищи, дело дошло до оружия, начались вооруженные стычки. Были вызваны для подавления сторонников Хомейни три батальона шахской гвардии. На помощь кадетам пришло сначала население этого района, начали строиться баррикады. В ход пошло все: тележки, металлические балки, мебель, столбы, киоски, автомашины. Дороги к Дюшан Тапе были блокированы грудами подожженных автопокрышек, черный густой дым поднимался к небу.

Вышли на улицу посмотреть. На мотоциклах, автомашинах молодые люди открыто с оружием в руках несутся в район боев, где не утихает перестрелка. Появились с оружием отряды рабочих-железнодорожников. Весь Тегеран как бы внезапно проснулся, взорвался. Сирены мчащихся автомашин «скорой помощи» сливаются с криками. Появились на перекрестках солдаты в форме ВВС с плакатами: сдавайте кровь для наших братьев! Спешат автомашины, мотоциклы с перевязочными материалами, медикаментами, потом опять колонны санитарных автомашин, на капоте первой из них вооруженный «калашниковым» юноша криками требует расчистить дорогу.

Поступают сообщения: завязались бои с войсками и в других частях города, начались массовые нападения на полицейские участки, штаб-квартиры САВАКа.

Неожиданное объявление по радио: военным командованием вводится комендантский час с 16.30 до 7 часов утра, в эти часы на улицах хозяин – армия.

Почти немедленно по всему городу распространяется заявление Хомейни: Бахтияр должен уйти, армии прекратить стрелять в народ. Хомейни дает последний шанс на мирный исход борьбы. Я пока не объявляю «священной войны» – джихада – предупреждает он, но если армия не перестанет выступать против народа, я изменю свое решение, и вся ответственность падет на головы тех, кто начал вооруженную борьбу против народа. Тут же указание народу: я отменяю комендантский час, народу быть на улицах, проявлять бдительность – против революции готовится коварный заговор.

И действительно, наступила темнота, но народ на улицах, горят ярко огни, люди возбуждены, перестрелка уже слышна из самых разных концов города.

Утром 11 февраля бои в районе Дюшан Тапе продолжаются. Восставшие кадеты, федаи и моджахеды очень умно и по-военному грамотно перерезали все дороги, ведущие к базе, баррикадами и рвами. Посланные военным командованием танки не смогли пробиться сквозь горящие баррикады из автопокрышек. Танки забрасываются бутылками с горящей жидкостью, городские партизаны ведут огонь по войскам с крыш домов и окон. Пулеметным огнем сбито два вертолета, которые пытались с воздуха вести огонь по базе.