Тропою волка - Михаил Голденков

— А ты вроде как уже созрел? Что, намного меня старше, что ли?

— У меня другие обстоятельства. Я не могу не жениться — девушка меня любит, я ее тоже, а войне конца-края нет. Не будет же она в девках сидеть все это время!

— Верно, Самуль. Женись и роди мне крестного сына!

И вот день свадьбы настал. Святой отец Владимир был счастлив обвенчать такую знатную красивую пару как знаменитый оршанский князь и россиенская княжна-красавица. Перед выездом из дома, ще собралась дружина жениха, Михал немало позабавил и удивил Кмитича. Памятуя, что оршанец любит народные приметы, за что часто корил «испорченного итальянской модой» Несвижского князя, Михал поставил жениха под потолочную балку, ударил по ней три раза крест-накрест кнутом и сказал громко:

— Боже, кладу Твой крест животворящий на прогнание всех врагов и супостатов нечестивых, неправедных, колдунов и волшебников! От колдуний и ведуний, от всех злых и лихих людей!

И только после этого Михал разрешил всем выходить и при этом вновь колдовал:

— Идет вперед Михаил Архангел, грозный воевода. Отступите, все нечистые духи, колдуньи-ведуньи и ведьмары! Очисти нам путь от всех злых и нечистых!..

На свадьбу сбежался весь городок. Особенно много в Евье оказалось жителей Псковщины, которые эмигрировали из Московии и осели здесь, образовав целую общину. Псковские девушки и ребятня перегородили звенящему бубенцами поезду жениха дорогу с песней:

He бывать бы ветрам, да повеяли,

Не бывать бы боярам, да понаехали,

Травушку-муравушку притолочили,

Гусей-лебедей поразогнали,

Красных девушек поразослали,

Красну Анну-душу в полон взяли,

Красную Михайловну в полон взяли.

Стала тужить, плакати Анна-душа,

Стала тужить, плакати Михайловна!

Михал откупался коржами да наливкой, ставя бутылки на каждый край стола, поставленного на дорогу.

Первым к дому невесты подходил поджаничий. Михал все еще размахивал своим кнутом, как бы разгоняя нечисть. Но на этом необходимость в его знании северных литвинских обычаев закончилась. Невесту не пришлось выкупать — Алеся была против этого. Она желала по-лютерански, чтобы ее в церковь привел ее дядюшка, но и эту протестантскую традицию пришлось свернуть, ибо церковь все же была православной. Поэтому Кмитич просто забрал из дома невесту, усадил к себе в повозку, и все отправились венчаться. А Михал скакал рядом на своем вороном жеребце, размахивая кнутом, очищая дорогу поезжанам от нечистой силы, да кричал: «Я дружка, верная служка!..» Молодой Радзивилл веселился, словно мальчишка.

— Тверды ли ваши намерения вступить в брак? — священник старался быть строгим, но даже он не смог не улыбнуться в свою русую пышную бороду, глядя на эту удивительную пару: длинноволосый красавец шляхтич с рыжеватыми усами и выразительным взглядом из-под темных бровей и кареглазая чаровница-невеста с волосами кофейного цвета, вся в белом, словно ангел.

— Так, — кивали Кмитич и Алеся в ответ на вопрос священника.

— Есть ли обещания вступления в брак с кем-то другим?

— Нет, — ответил Кмитич.

— Нет, — ответила Алеся.

Началось венчание. Священник читал краткую ектенью и три молитвы, в которых упоминал ветхозаветных праведников, верно и счастливо живших в супружестве, а также просил Господа даровать венчающихся детьми и внуками, благословить их благополучием.

— И дай им друг к другу любовь в союзе мира, — закончил поп и, повернувшись, взял с аналоя венец, крестообразно осенил им жениха, дал поцеловать расположенный на венце образ Христа со словами: «Венчается раб Божий Саму-эль рабе Божией Александре во имя Отца, Сына и Святаго Духа». Подобным образом священник благословил и невесту. «Божа, как она красива!» — думал при этом Кмитич, наблюдая за Алесей, как она в белой шелковой фате, так красиво сочетающейся с ее темными волосами и светло-розовым лицом, целует образ Богородицы на своем венце, как дрожат ее длинные черные ресницы, как отражается свет свечей в ее больших карих глазах.

Священник трижды произнес: «Господи, Боже наш, славою и честью венчай их». И трижды благословил новобрачных. И с этого момента оршанский князь Самуэль Кмитич и россиенская княжна Александра Биллевич превратились для Церкви из жениха с невестой в мужа и жену. Но венчание все еще продолжалось. Венцы передали свидетелям — Михалу и Полине, кузине Алеси, чтобы те держали их над головами венчающихся. Священник читал строки из послания Святого апостола Павла, в которых брак называется Великой тайной. Михал не то вздыхал, не то всхлипывал, глотая слезы умиления за своего друга, а Кмитич совсем опьянел от ароматного запаха мирра, расплавленного воска горящих свечей, голубых струек ладана и завораживающей молитвенной мелодии «Отче наш». Он даже не сразу приклонил голову под венцом в знак покорности. После молитвы священник подал молодым общую чашу с красным вином, осененную крестным знаменем. Сначала Кмитич, а затем Алеся сделали по три маленьких глотка из чаши, которая являла для них символ общей судьбы в радости и в горе.

Красное вино чуть-чуть отрезвило Алесю, которая не то от счастья, не то от торжества момента чувствовала, как все плывет перед глазами, как двоится бородатый священник в золоченой рясе. Она опомнилась, лишь когда ее правая рука оказалась на руке Самуэля. Отец Владимир накрыл их руки епитрахилью, а сверху положил свою ладонь. Не отрывая своей руки, священник трижды обвел молодых вокруг аналоя, на котором лежали Крест и Евангелие, что означало вечное совместное шествие по жизни. Михал и Полина тихо следовали за новобрачными, терпеливо держа над их головами венцы. Уже без венцов священник подвел новобрачных к царским вратам, где они поочередно целовали иконы Спасителя и Божьей Матери, затем — крест, и священник вручил им две освященные иконы — Спасителя для жениха и Богородицы для невесты.

— Объявляю вас мужем и женой!

Кмитич с Алесей взглянули друг другу в глаза и улыбнулись. Как долго они ждали этого момента!

— Ну, виншую, Самуль! Будьте счастливы! — первым поздравил Кмитича и Алесю Михал. Подошел, сияя улыбкой, высоченный рыжеусый Собесский, подошел Замойский, подходили, поздравляя, россиенские родственники Алеси…

— Дзякуй, дзякуй… — повторяли, улыбаясь всем, молодые. Но процедура была еще не закончена. Священник начал служить благодарственный молебен. Затем совершил отпуст: перечислил имена святых, которые становятся покровителями молодоженов, и возгласил многолетие новобрачным.

Тут же зазвучали колокола. Под их звон процессия вышла из ворот церквушки под яркое сентябрьское солнце, осыпаемая детьми и девушками зернами ячменя. Обратно Кмитич ехал с Алесей также в одной повозке, украшенной еловыми лапками да бубенчиками.

— Виншую! — то и дело к ним подскакивал на горячем коне Михал и поздравлял молодоженов. Алеся счастливо жалась к плечу своего мужа, улыбаясь, смотрела ему в глаза. Кмитичу казалось, что он спит, не верилось. «Словно сон, — думал он, — словно сплю. Как-то уж слишком все хорошо да гладко! Вчера война и кровь — сегодня любовь и свет!», — и он нежно целовал в губы свою Алесю.