Жаркая осень 1904 года  - Александр Харников

Осенняя Атлантика была на удивление спокойной. Волнения особого не было, и наш лайнер плавно покачивался на волнах, дымя своими трубами. Я не удержался и рассказал Натали о том, что примерно таким же курсом в 1912 году шел «Титаник», который холодной апрельской ночью столкнулся с гигантским айсбергом.

– В морской пучине погибло полторы тысячи человек, – закончил я свой рассказ, – а спаслось всего семьсот двенадцать человек. Эту страшную трагедию вспоминают даже в XXI веке.

– Боже мой, Николя, как это страшно! – воскликнула Натали. – А с нашим пароходом такое может произойти? Ведь такое с нами не случится, правда?

– Нет, милая, не бойся, – я обнял свою любимую, – с нами ничего плохого не случится. Это тебе говорю я. Моя «чуйка» еще никогда меня не обманывала. Да и «Тевтоник» в нашей истории вполне благополучно отплавал свое, без каких-либо аварий и чрезвычайных происшествий.

И действительно, «Тевтоник» дошел до берегов Нового Света. Мы увидели с верхней палубы лайнера циклопическую статую Свободы, установленную на острове Бедлоу в 1886 году. Но мне этот символ Североамериканских Соединенных Штатов почему-то напомнил изображение кровавой богини Гекаты.

Вдоволь полюбовавшись на открывшийся перед нами вид на Манхеттен и на гавань Нью-Йорка, мы отправились в свою каюту. Надо было успеть переодеться и собрать вещи. Еще немного – и мы ступим на землю Америки. Нам предстоит большая работа, но мы там будем не одни, и, я надеюсь, справимся с поставленными перед нами задачами…

11 октября (28 сентября) 1904 года, 17:00. Санкт-Петербург, Новая Голландия, Особое техническое бюро, комната № 112

Сотрудники опричной конторы царя Михаила, вежливые и невозмутимые, как английские дворецкие, быстро накрыли большой круглый стол всем тем, что необходимо для чаепития. Они принесли большой, пышущий жаром самовар, а также разложили перед каждым участником встречи «паркеровские» ручки местного производства и остро заточенные карандаши, после чего тихо удалились, прикрыв за собой дверь.

– Господа, – произнес контр-адмирал Григорович, когда за сотрудниками ГУГБ закрылась дверь, – как вы понимаете, раз уж нас по поручению государя-императора собрали в стенах этого заведения, то понятно, что вопрос, который будет обсуждаться на этой встрече, носит чрезвычайно важный и секретный характер. Я знаю, что все вы патриоты нашей Родины России и сделаете все необходимое для того, чтобы у нашего флота были лучшие в мире подводные лодки…

При упоминании имени монарха присутствующие молча покосились на парадный портрет, висящий на торцевой стене, где его императорское величество Михаил II был запечатлен в полярной морской куртке на мостике всплывшей на Северном полюсе подводной лодки. Брови самодержца были сурово сведены, а на губах застыла улыбка.

Инженер Налетов, инженер-механик Бубнов и лейтенант Беклемишев молчали, приводя в порядок мысли после посещения прибывшей из будущего дизельной подводной лодки «Алроса». Прежде чем высказываться по этому вопросу, требовалось для начала осмыслить все увиденное и услышанное за последние несколько часов.

Первая русская подводная лодка «Дельфин», еще совсем недавно казавшаяся им пределом совершенства, теперь выглядела устаревшей, как драккар викингов. Но в то же время ни Бубнов, ни Налетов во время посещения «Алросы» не увидели на ней ничего сверхъестественного. Если поставить рядом тот же «Дельфин» и подлодку из будущего, то твердо можно было сказать, что они самая что ни на есть родня. Так что задание императора будет выполнено и перевыполнено, и ничего невозможного в полученном от царя задании нет.

Молчал и Густав Васильевич Тринклер. Сейчас, когда на Путиловском заводе для серийного производства моторов его конструкции для дальних рейдеров спешно расширялись производственные мощности, он был готов принять следующий заказ на судовые моторы аналогичной конструкции, но значительно меньшей мощности и габаритов. Например, мощностью в тысячу, пятьсот и двести пятьдесят лошадиных сил. Тысячесильные моторы планировались для установки на торпедные катера и подводные лодки крейсерского класса, пятисотсильные – на подводные лодки среднего класса, а двухсотпятидесятисильные – на подлодки-малютки. Также все три эти класса так называемых «компактных» судовых моторов могли устанавливаться на железнодорожные локомотивы, иначе называемые тепловозами.

Поскольку Густаву Тринклеру были известны некоторые подробности техзадания на новое семейство моторов, то его подчиненные уже приступили к их эскизному проектированию. И вызов на это совещание подтвердил правильность такого решения.

Молчали и кавторанг Павленко и кандидат технических наук Воронов. Первый – по привычке военного человека держать глаза и уши открытыми и не лезть в разговор, пока не спросят; а второй потому, что еще весной, перед началом работы над проектом дальних рейдеров, он имел беседу с императором.

– Поймите, Петр Геннадьевич, – сказал тогда самодержец, – вы в своей команде, конечно, люди умные и, более того, достигшие определенных научных высот. Но признайтесь – вы отнюдь не гении, а очень крепкие середняки, так называемый третий состав, ибо иных в эту командировку и не послали бы. А вот те, кому вы по нашей просьбе будете оказывать помощь – они и есть настоящие гении, решающие задачи, которые до них никто не решал. Делают они это с помощью своего разума, технического таланта или божественного озарения. Так как нам нужны не только отдельные проекты особо удачных кораблей, но и собственная, лучшая в мире кораблестроительная школа, то я попрошу вас как можно аккуратнее передать нашим специалистам ваш технический багаж, делать для них все расчеты. А в сам процесс проектирования вмешиваться следует только тогда, когда вы конкретно увидите, что конструкторская мысль наших гениев свернула на тупиковый путь развития. При этом вы должны как можно более подробно обосновать свою рекомендацию, почему именно так делать не стоит ни в коем случае – чтобы они поняли, а не просто заучили. А то ведь научная мысль, она такая – если что-то непонятно, то все равно свернет в тупик и будет пытаться пробиться через него силой.

Вот потому-то Петр Геннадьевич и предпочитал помалкивать – ведь люди, с которыми ему довелось тут поработать, действительно были гениями от судостроения. Во время подготовки проекта дальнего рейдера он бок о бок трудился с такими корифеями, как вице-адмирал Степан Осипович Макаров, академик Алексей Николаевич Крылов, а также тоже присутствующий здесь старший инженер-механик Иван Григорьевич Бубнов. Кили первых дальних рейдеров уже были установлены на стапеле, и император Михаил двинул вперед следующую фишку – подводный флот.

Со злосчастным «Дельфином» команда Бубнова возилась вот уже два года и пока еще не сумела изжить детские болезни конструкции. В то же время надо было понимать, что мировая инженерная мысль не стоит на месте, и Британская империя, самая богатая страна мира, охраняющая, как цербер, свои раскинувшиеся по свету владения, в самое ближайшее время выдаст на-гора очередной сюрприз. Российская военно-морская разведка выяснила, что техническое задание, выданное адмиралом Фишером для проектирования будущего сверхброненосца, включало в себя десять-двенадцать двенадцатидюймовых орудий главного калибра в башнях, как на последних классических броненосцах «Лорд Нельсон», стандартное водоизмещение восемнадцать тысяч тонн, четырехвальную силовую паротурбинную установку мощностью сорок тысяч лошадиных сил и полную скорость хода двадцать пять узлов.