Сердцеед, или Тысяча и одно наслаждение - Екатерина Гринева

– А если я предложу тебе выйти за меня замуж?

Я замерла.

– Игорь! Ты ничего не понял…

– Напротив, я понял все, – сказал он с нажимом на слово «все». – Я – настоящий дурак и вел себя совершенно по-дурацки. Я знаю: мне нет никакого оправдания. Но мы можем попытаться…

– Нет. – Я грустно покачала головой. – В том-то и дело, что уже ничего не можем. Даже если будем сильно стараться. Все закончилось, Игорь. Все.

– Ты уверена?

– Как в том, что ты сидишь передо мной и куришь сигарету. Я столько лет мечтала, чтобы ты вернулся. А сейчас я смотрю на тебя и чувствую только пустоту и растерянность. Как будто бы меня обманули и вручили не тот подарок, на который я рассчитывала.

– Может, ты себя накручиваешь? Я понимаю: я свалился так неожиданно, не предупредив тебя. Да и раньше не звонил и не приезжал. Хотя приехать хотел, честное слово.

Неожиданно я расхохоталась.

– Честное слово! Игорь, это на тебя не похоже. Если бы я была тебе дорога, ты бы не женился на моей подруге.

– Я сделал это назло!

– Я знаю. Но теперь это ничего не меняет. Мы можем выяснять отношения хоть до самого утра, но у тебя своя жизнь, а у меня своя.

И я снова захохотала. Сама мысль, что я отныне свободна от своей старой влюбленности, от бесконечных размышлений на тему «что, если бы…», которая с годами стала камнем на шее и пудовыми гирями на ногах, приводила меня просто в телячий неописуемый восторг. Я готова была петь во все горло и скакать от радости на одной ножке.

– А может, здесь замешан этот немец?

– Он швейцарец, Игорь. И он здесь ни при чем.

– Это ты мне мозги паришь. А на самом деле…

– Это уже мое дело, – твердо сказала я. – Но никак не твое. Это – моя жизнь, и распоряжаться я буду ею по-своему.

– Может быть, мне вообще лучше уйти? – вспылил он. Я закусила губу.

– Может быть. Так будет лучше для нас.

– Но мы еще встретимся, – в голосе звучала не то угроза, не то утверждение.

На меня напало странное безразличие: мне было все равно. Ей-богу! Единственное, чего мне хотелось в эту минуту, чтобы он действительно исчез, оставив меня одну.

Игорь быстро собрался и ушел. Он одевался, не глядя на меня, нахмурившись: на лбу залегла вертикальная складка. Я накинула халат и вышла в коридор – проводить его. Он сухо кивнул и ушел, не оглянувшись, уверенный, что я стою и смотрю ему вслед. Ничего этого не было, я отвернулась и только убедившись, что лифт поехал вниз, закрыла дверь.

У меня не было времени о чем-то думать, раскисать, ударяться в воспоминания. Да мне и не хотелось этого делать. Я запустила руки в волосы.

Я подумаю об этом как-нибудь в другой раз. Сейчас мне нужно ехать в «Эдем» и разыскать там Диму Панина. И обязательно поговорить с ним.

О наших с Игорем отношениях я подумаю потом. Но кажется, как раз «отношений»-то и нет… Просто я еще не поняла этого факта. Была случайная вспышка-влечение – дань прошлому. Последняя жирная точка в многоточии…

В «Эдеме» Панина не было. Тощий верзила с маленькими глазками смотрел на меня и пытался что-то вычислить в своем уме. Наверное, решал, кем я прихожусь Панину. Подругой, любовницей, бывшим боссом или одноклассницей. Почесав в затылке, он вздохнул.

– Димки сегодня не будет.

– Точно или приблизительно?

– Точно! Он звонил сегодня утром и сказал, что приболел, и просил его подменить.

– Адрес его не дашь?

– Адрес? – верзила снова почесал затылок. – А зачем вам?

– Надо.

– Дык Димка сегодня болеет.

– Мне он нужен по срочному делу. Я его дальняя родственница из другого города. Он сказал, что работает в клубе, а адреса не оставил, – врала я.

Немного поколебавшись, я раскрыла сумочку и достала оттуда тысячу рублей.

– Адрес за деньги, – и помахала бумажкой.

– Щас посмотрю, – буркнула верзила и скрылся в коридоре.

Я уже подумала, что он меня надул, как мой недавний собеседник появился снова с бумажкой в руках.

– Вот…

– Адрес верный?

– В нашей базе данных…

– А если он прописан по этому адресу, а проживает по-другому?

– Не-а. Димка здесь живет. Я сам к нему в том году пару раз ездил.

– Ну, тогда уже лучше, – резюмировала я.

Спрятав бумажку в карман, я уставилась на верзилу строгим взглядом.

– Только о нашем разговоре – никому. И Диме звонить и предупреждать не надо. Понял? Так будет лучше.

– Без проблем.

Дима Панин жил на окраине Москвы в одной из многоэтажек, тянувшихся вдоль шоссе. Когда я вышла из метро, меня настиг звонок Ромки Белякова.

– Ты где, красавица? – хохотнул он.

– Не вижу причин для веселья. Ну что там?

– С твоей машиной все в порядке. Зря ты шебуршилась.

– Лучше в таких делах все наверняка проверить.

– Это правда, – посерьезнел Беляков. – Если только ты… права.

– Ты считаешь, что нет?

Возникла пауза.

– Если честно…

– Ты считаешь, что я баба с тронутыми мозгами, которая выдумывает черт-те что? А труп Анны Ермолаевой, Людмилы Писаревой… Пропажа Михаила Кочкина? Тоже мои выдумки?

– Но почему эти происшествия ты связываешь с собой? Какие у тебя доказательства? Ладно. Ты если что… держи меня в курсе. Мне уже бежать пора. У тещи сегодня день рождения.

– Поздравляю.

– Кого? Меня? – фыркнул Беляков. – Единственная отрада, что она сегодня будет тихая и смирная. Без скандалов. И на том спасибо.

Уже стемнело, и очертания домов были едва видны. Сегодня температура на улице поползла вверх, и в воздухе чувствовалась сырость. Я потерла лоб. Нужно было идти вдоль домов, вытянувшихся как шеренга солдат на плацу и спрашивать у местных жителей, где находится дом двадцать девять.

Мне сразу повезло, на нужный мне дом показала девочка лет одиннадцати, вышедшая на прогулку с огромным ньюфаундлендом. Поблагодарив, я поспешила к дому. Проскользнув в дверь вместе с парой пацанов с банками пива в руках, я прикинула, что мне нужен шестой или седьмой этаж.

Квартира Панина находилась в глубине холла. Черная дверь в нескольких местах была поцарапана, и клочья дерматина неряшливо свисали траурными лохмотьями.

Я решительно нажала на кнопку звонка; заполошные заливистые трели затопили квартиру. Через несколько секунд за дверью раздался какой-то шорох. Потом все стихло. Я нажала посильнее. Снова легкий шорох и – тишина. Я стукнула по двери кулаком – негромко, но сильно. Колотить в дверь мне не хотелось, чтобы не привлечь внимание соседей.