Побег из армии Роммеля. Немецкий унтер-офицер в Африканском корпусе. 1941-1942 - Гюнтер Банеман

– Это невозможно, – твердо произнес Абдул.

Остальные согласились с ним, но я повторил свое предложение.

– Разве вы не можете переодеть меня арабом, – настаивал я, – и взять меня на встречу с англичанами?

– Зачем? – спросил Абдул.

– Так, из чистого любопытства, – рассмеялся я, – чтобы посмотреть на противника и увидеть, как он действует!

Мои хозяева быстро обсудили по-арабски мою просьбу. Затем Абдул сказал:

– Завтра ночью у нас встреча с англичанами недалеко отсюда, у могилы шейха около Сиди-Селима. Ибрим и Бен Омар поедут туда на броневике «моррис», который стоит в пещере-гараже ниже по руслу. Ты сможешь управлять этой машиной?

– Я смогу управлять любой машиной, если мне дадут немного поупражняться, – прозвучал мой уверенный ответ.

– Ничуть в этом не сомневался, – сказал Абдул. – В таком случае, поедешь водителем на «моррисе», переодетый арабом, но при одном непременном условии.

– А именно? – спросил я.

– Когда встретишься с британцами, не заговаривай с ними, оставайся в броневике и не влезай в разговор. Просто веди себя как водитель, который ничем, кроме своего дела, не интересуется.

– Согласен, – сказал я с облегчением. – Я буду немым водителем, молчаливым наблюдателем. Это будет приятная поездка по пустыне. Я здесь устал от безделья и хотел бы посмотреть, как проигрываются и выигрываются войны секретными организациями, о которых никогда не сообщают в новостях.

– Тогда завтра утром, – сказал Абдул, – опробуй «моррис» в сухом русле и сделай тщательный техосмотр перед ночной вылазкой. Потом Селина превратит тебя в араба, и ты станешь одним из нас.

На следующее утро я отправился вниз по сухому руслу к пещере-гаражу и несколько часов тщательно проверял техническую часть броневика, который, как я полагал, был подарен Абдулу англичанами.

Несколько минут я гонял его вверх-вниз по руслу, чтобы ознакомиться с управлением, поскольку понимал, что в предстоящей ночной вылазке по пустыне в полной темноте и по трудной дороге мне понадобится быстрая реакция.

Я нашел, что «моррис» неплохая бронемашина, но не очень быстрая. Меня поразили ее шины. Они были огромного размера, и я не мог себе представить, что они могут застрять в песке. Теперь я осознал, что, пожалуй, стоит запастись несколькими такими шинами для путешествия через Сахару после того, как я отошлю из Бенгази письмо и посылку домой. Чтобы приобрести нужное снаряжение, мне придется использовать любую возможность.

В пять часов пополудни я вернулся в пещеру и сказал Ибриму, что машина в порядке.

– У англичан хорошая техника, – поддел он меня.

– Да, если ее обслуживает немец, – парировал я.

Эти маленькие шпильки поднимали настроение арабов, хотя чаще выражение их лиц было угрюмым, как будто им не терпелось перерезать кому-нибудь глотку. Однако это впечатление было обманчивым. В конце концов, жизнь в пустыне груба и сурова, и это отражается на лице человека независимо от того, жесткий у него характер или нет.

– Ну что ж, пойдем в твою комнату, amico, – сказал Ибрим. – Я думаю, Селина уже все подготовила.

Он показал дорогу. Селина ждала нас. Она указала на белый бурнус и материю для головы, сказала что-то Ибриму и оставила нас одних.

Через полчаса я взглянул на себя в зеркало заднего вида, которое Ибрим прихватил с одного из грузовиков. Я едва сдержал дрожь, когда увидел свое лицо. Раствор йода, смешанный с другими ингредиентами, сделал свое дело. Если не считать моих голубых глаз, которые стали еще голубее на фоне темной кожи, я вполне сходил за араба. Мои светлые волосы были аккуратно заправлены под головной убор, который удерживался пояском из верблюжьей шерсти. Мои кисти и руки до локтей были окрашены йодом, а мои ноги и ступни, обутые в старые веревочные сандалии, выглядели просто безобразно.

Бурнус удобная одежда, и, хотя Ибрим слишком плотно завязал его мне на шее, он стал приятным разнообразием после шорт и рубашки. Ибрим также повязал мне белый кушак и дополнил его устрашающего вида арабским кинжалом – в умелых руках это было оружие головорезов, но только не в моих!

Я завершил переодевание, сунув за пояс «Парабеллум» и оставив снаружи только рукоятку на арабский манер.

Ибрим насмешливо посмотрел на меня.

– Насчет оружия мысль неудачная, – сказал он.

– Почему? – спросил я. – Разве вы не берете с собой огнестрельное оружие?

Он рассмеялся.

– Конечно, берем, – сказал он и подмигнул. – Но у тебя может появиться желание пострелять в англичан. Ты ведь забросал гранатами своих людей в отеле!

Он посчитал свое замечание очень смешным и громко рассмеялся. Мы покинули комнату и прошли к тому месту, где обычно обедали. Бен Омар и Абдул уже сидели скрестив ноги подле жаровни. Масляные лампы были зажжены. Бен Омар взглянул вверх и слегка оцепенел, что заставило Абдула тоже посмотреть вверх.

– Салям алейкум, – поприветствовал я их, и выражение лица Абдула смягчилось улыбкой.

Бен Омар поднялся, взял меня за руку и повернул вокруг своей оси, качая головой, как бы не веря своим глазам.

Все трое быстро обменялись впечатлениями, пока я занимал место, садясь по-арабски, скрестив ноги и обратив ступни ног к себе. Что касается традиций, то я многому научился у своих хозяев и вполне мог сойти за араба, если не присматриваться ко мне внимательно.

Мой внешний вид удовлетворил всех.

– Когда будешь говорить, amico, говори побыстрее, – посоветовал мне Бен Омар. – Если тебе, конечно, придется нарушить молчание. Но лучше не говори вообще, разве что по-итальянски.

Мой итальянский был далек от совершенства, но это было и к лучшему. Вряд ли найдется араб, говорящий на нем свободно, и уж конечно, никто из пустынных племен, за исключением тех, кто работает в итальянских конторах и носит европейскую одежду.

– Эти английские офицеры довольно хорошо говорят по-арабски, – сказал мне Абдул. – Если к тебе обратятся, лучше отвечай по-итальянски.

Повернувшись к Ибриму, он посоветовал ему при необходимости объяснить англичанам, что я представитель племени Эль-Азизи из района Триполи и не очень хорошо знаю диалект, который преобладает в районе Барки. У сенуситов (орден сенуситов правил в глубинных районах Ливии с 30-х гг. XIX в. по 1932 г. – Ред.) тоже были свои диалекты арабского. В любом случае я только водитель «морриса» и не обязан участвовать в переговорах Бен Омара и Ибрима с англичанами.

Наскоро перекусив, мы втроем отправились в путь. Я заметил, что оба араба были вооружены пистолетами, а когда мы добрались до места парковки «морриса», я увидел сзади в броневике свернутую в рулон верблюжью шкуру, которой там не было, когда я уходил. Ибрим развернул ее, и, к моему удивлению, оттуда появился сверкающий сталью автомат «Брен», оснащенный полностью снаряженным магазином, торчащим сверху, и еще шестью запасными. Занимая свое место за рулем, я подумал, что эти ребята из пустыни достаточно сообразительны, чтобы не полагаться на удачу.