Заградотряд - Сергей Михеенков

– «Сталинские соколы»…

– На разведку прилетал.

– Разведчик. Он бы ещё у местных баб спросил…

– Хоть бы бомбу-другую на Малеево кинул, и то – поддержка.

– Ладно, – шутили другие, – хоть поговорил.

Но зря в окопах бранили «сталинских соколов». Не прошло и часа, в Екатериновку примчалась полуторка. Из кабины выскочил капитан и приказал Мотовилову срочно отвести к деревне все свои подразделения, а также выделить для охраны пусковых установок гвардейских минометов взвод с лейтенантом и тремя пулемётами.

– У нас, товарищ капитан, во всей роте три исправных пулемёта, – ответил Мотовилов и уточнил: – А чей это приказ? Моя рота имеет приказ удерживать большак до подхода основных сил дивизии. Функции охраны, надо полагать…

– Это приказ командующего армией генерала Захаркина, – тут же напряжённо отчеканил капитан.

«С одной стороны, – думал Мотовилов, – охранять батарею “катюш” – не их, третьей роты, дело. С другой: “катюши” сейчас хорошенько ударят по Малееву, и им здесь, в окопах, станет чуточку полегче. Немцам опять собьют рога. А там, глядишь, и полки подойдут. Опять же, и истребительно-противотанковый полк успеет встать на огневые». Да и приказ генерала Захаркина, которого Мотовилов знал лично ещё с тридцать восьмого года, не выполнить было нельзя. Иначе до конца войны ходить Мотовилову в старших лейтенантах. Так что со всех сторон выходило, что взвод в распоряжение капитана нужно было выделять. Но если гвардейцы не успеют, промешкают с развёртыванием или лупанут мимо, как это не раз было, ему со своим контингентом умственного труда здесь не удержаться. Или придётся в лес бежать, как старшине Звягину, или…

– Багирбеков! – окликнул он командира первого взвода. – Строй свой взвод возле конюшни! Пулемёты и всё взводное хозяйство – с собой. В распоряжение капитана Бродникова. После выполнения задания – бегом назад.

Лейтенант Багирбеков браво козырнул и побежал по траншее:

– Первый взво-од!..

С такими лейтенантами, и отступать… Мотовилов проводил взглядом стройную, туго затянутую ремнями фигуру взводного, отметив, что окопная жизнь, как это часто случается, не наложила ни на внешний вид, ни на настроение его взводных командиров того дурного отпечатка, который свидетельствует о том, что войско, как винтовку, лишённую заботы, тронула ржавчина разложения, страха и душевной апатии.

Мотовилов знал, что бойцов, в первую очередь, необходимо хорошо кормить. Сытого солдата поставить по стойке «смирно» легче. Запас продовольствия, привезённый, а точнее, принесённый на своих плечах из-за Оки, подходил к концу. Хаустову, который ушёл сопровождать артиллеристов, он приказал: если те не заберут раненого коня, привести его сюда, в Екатериновку. Если рана серьёзная и коня вылечить нельзя, пустить его на мясо. Ничего, можно какое-то время постоловаться и кониной. День поворчат, а там привыкнут. Жаль, не зашли в Малеево. Наверняка под полом в каждой хате картошка и другие овощи. Сдержал он своих фуражиров от самовольного захвата, по сути, брошенного продовольствия, а теперь оно в руках противника. Жарят небось сейчас картошку на просторных сковородках, варят в ведёрных чугунах. Мысль Мотовилова побежала дальше, и он стал думать о том, что Третьей роте делать после того, как гвардейцы, отстрелявшись, уедут. Никакого пополнения и усиления капитан Бродников ему не обещал, но сказал, что генерал Захаркин надеется, что сразу после огневого налёта рота займёт Малеево. Хотя никакого письменного приказала на атаку не передал. Вот и решай сам, как поступить. «А так поступить, – решил вдруг он, – надо старшину Ткаченко послать в колхоз, чтобы он подразжился хотя бы картошками. Пускай съездит в ту деревню, которую они давеча проходили. Без жратвы воевать нельзя…»

Думал он и другое. Конечно, сидеть за несколько километров от Малеева, за полем и лесом, и дожидаться, когда немцы придут в себя и перегруппируются для марша, глупо. Надо атаковать их сразу после артподготовки. Но это в том случае, если гвардейцы отстреляются более или менее точно. Если уничтожат их бронетехнику и накроют основную часть живой силы. Ведь там, в Малееве, их не меньше батальона.

– Овсей Исаевич, – сказал он, подводя некий итог своим нелёгким думам, – посоветоваться с вами хочу. Вот сейчас гвардейцы-миномётчики по Малееву ударят. Приказа на атаку у нас нет. Нет и резерва, который бы мог выполнить эту задачу, выйдя к Малееву через наши порядки. Так что атаковать придётся нам. Что скажете, младший политрук?

– Надо действовать так, как предписывает устав, – ответил Бурман, и Мотовилов понял, что младший политрук – ему не советчик.

И он пошёл во второй взвод к старшине Звягину.

– За нами ж никого. Кроме противотанкистов. – Звягин с тоской посмотрел в поле. – Так же, Степан Фомич? Ты ж сам видишь.

Ох, не любил Мотовилов этого его взгляда, в котором не понять чего было больше, неверия в свои силы или недоверия к приказу, которых пусть ещё и не отдан, но суть которого уже понятна. Старшина Звягин всегда всё склонен был видеть в чёрном свете. А потому его советам, конечно, в определённых обстоятельствах, не было цены. Звягина Мотовилов знал ещё по полку. Старый служака. Прошёл Халхин-Гол и Зимнюю войну сорокового года, имел орден, правда, какой именно, никто не знал, даже Мотовилов. Орден старшина Звягин никогда не носил, что давало повод для злых языков, что никакого ордена у взводного в помине нет, и никогда не было.

– Ударить бы их было делом гожим, – рассуждал старшина. – Только силёнок у нас – три курёнка да два цыплёнка.

– Ну да, – поддакнул ему Мотовилов, – пулемёты свои покидал. Теперь и ты, старый вояка, – курёнок.

– Особенно если гвардейцы наши хвалёные по площади своего «луку мудищева»[17] раскидают, а по цели не попадут.

– Даже если одной из трёх попадут точно – хорошо. Атакуем сразу, пока они не откопались… Багирбеков, скорее всего, опоздает, так что вся надежда на тебя, Иван Никанорыч, да на третий взвод.

– Дело горячее… Надо бы моим молодцам по полкружки подъёмных для храбрости.

– Ткаченко говорит, ничего не осталось.

– У Ткаченки, да что б ничего не было… Пожиже развести – и все дела.

– Ты, Звягин, лучше о деле думай. Поведёшь свой взвод в обход. Войдёшь в Малеево с северной окраины. Тут и подходы получше, кустарник, овраг. Лупи по ним из всей наличности. Особо обрати внимание на то, чтобы никто не остался в постройках. Жечь дома запрещаю. Гранаты применять только в крайнем случае.

– Думаешь, дома нам пригодятся?

– Дома, Иван Никанорыч, люди строили. А мы тут – кто? Мы тут временные варвары. Так что воздержитесь. По возможности, конечно.

Вскоре начали прибывать первые запряжки истребительно-противотанкового полка. Батареи занимали огневые прямо в березняке, в лощинах и на опушках. Рядом отрывали окопы. Орудия закатывали в просторные ровики. Расчищали секторы обстрела. Лейтенанты намечали реперы и делали расчеты. Настраивали буссоли.