Иллюзионист - Зораида Кордова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Принцесса Галатея, — зовёт он. Само воплощение благопристойности, Фернандо стоит на расстоянии шести шагов, требуемых по леонесским традициям. На его лице кровь, порез портит его красоту. Но это будет его первый боевой шрам. Он сражался с яростью льва, это у него в крови. Тёмные океаны его глаз смотрят на меня так пристально, что я чувствую одновременно и притяжение, и чуточку страха. Меня ещё никто никогда так не любил. И сама я так не любила.
— Ты довольна своей победой? — спрашивает он.
— Да. Королевствам Мемория и Пуэрто-Леонесу будет что отпраздновать. У меня есть для тебя подарок.
— Ты уже подарила мне всё, о чём я только мог мечтать, и даже больше, — шепчет он, хотя его обсидиановые глаза вспыхивают, когда я тянусь к поясу. Церемониальный клинок украшен сверкающими сапфирами. Все члены королевской семьи мориа носят такие клинки в честь Госпожи Теней. Совсем мелочь для будущего короля, но он с радостью его принимает и прижимает к груди.
— Иди ко мне, любимая, — говорит он. — Вместе мы изменим этот мир.
Посреди хаоса битвы он оглядывается по сторонам и улыбается — этой секретной улыбкой, которую он хранит только для меня. Я хватаю его за кольчужный воротник, он обхватывает руками мою талию. Свечение моего альмана озаряет его лицо неземным светом. Он проводит большим пальцем по перламутровым отметинам на моей шее.
Когда мы целуемся, мы превращаемся в море и пламя.
Глава 14
— Рен, — голос Кастиана прорывается сквозь видение, но я всё ещё вижу перед собой лицо короля Фернандо. Молодого, как в этом воспоминании. Воспоминании, которого у меня не должно было быть. Воспоминании, которого не должно было существовать.
— Я ненавижу тебя, — шиплю я.
— Знаю, — шепчет король.
Я закрываю глаза на мгновение и падаю в чёрную пропасть. Сколько ещё таких приступов я выдержу? Я не жалею, что сбежала от Деза и Шепчущих, но задаюсь вопросом, смогли бы они разобраться, что со мной происходит. Я отказываюсь верить, что это было реальным воспоминанием. Как такое возможно? Та девушка — принцесса — была робари. Её доспехи были украшены альманом в форме сапсана — священной птицы Госпожи Теней, и на шее были отметины. Они отличались от моих, но я уверена, что это были шрамы робари. И она обнимала молодого Фернандо, целовала его. Даже если мне всё это приснилось, как вообще моё воспалённое воображение могло такое выдать? Я не забирала воспоминаний после встречи с теми сборщиками, да и воспоминание принадлежало девушке. Я никак не могла забрать его у неё… Или могла? Пытаюсь вспомнить занятия со старейшинами мориа. Они рассказывали нам о монархах прошлого, которые были до падения Мемории, но их имена стёрлись со временем.
Дрожь пробирает моё тело, и малейшее покачивание на волнах вызывает неприятные ощущения в животе. Я сползаю с кровати, но ноги отказываются меня держать. Я сбиваю стакан со столика рядом, и он разбивается. В каюту врывается Лео, тяжело дыша, бегло осматривает меня и закутывает обратно в покрывала. Мир так вращается, что даже когда я зажмуриваюсь, темнота тоже кружится.
— Пей, — резко произносит Лео.
Это так непохоже на него, что я набираюсь сил и пытаюсь сесть. Рядом с ним я позволяю себе быть слабой, какой не могу быть с Кастианом. Лео, в конце концов, видел меня в куда худшем состоянии.
— Благодаря тебе я выжила во дворце, — признаюсь ему.
Он ухмыляется, но тревога не даёт ему заговорить. Он придерживает меня за голову, помогая подняться. Вместо воды он наливает в большую ложку коричневую жидкость из зелёной бутылки. Я чувствую прохладу серебра, коснувшегося моих губ, и кривлюсь от горького, маслянистого вкуса лекарства. Я должна рассказать ему о том, что увидела, но вместо этого вспоминаю, как в детстве слегла с лихорадкой, как и многие в нашей деревне. Мама приготовила отвар из горьких ягод, грибов и цедры лимона. Тогда мне тоже хотелось выплюнуть это лекарство. Но, как и сейчас, меня заставили его выпить.
— Что это? — Я облизываю пересохшие губы. — На вкус отвратительно.
Лео закупоривает бутылку и ставит её на прикроватный столик. Я только сейчас замечаю красно-золотое убранство капитанской каюты. За спиной Лео есть окошко, через которое видно серое небо и капли дождя. Лекарство прогревает меня изнутри, подавляя тревожность. Даже мышцы начинают расслабляться, и я отмечаю, какая мягкая здесь кровать.
Лео садится рядом со мной. Он молчит. Интересно, он жалеет, что вообще отправился вместе с нами? Его кошачьи зелёные глаза часто моргают, и грустная улыбка играет на губах. Он находит чистый кусок ткани, обмакивает в холодной воде и прижимает к моему горячему лбу и шее.
Я прижимаю его ладонь к своей щеке.
— Спасибо.
Он отводит руку и начинает собирать с пола осколки разбитого стакана. Его походка тяжелее, чем обычно.
— Ты не должен этого делать. — Я передвигаю холодный компресс к задней части шеи, где боль всё ещё пронзает иглами затылок. — Не знаю, что это за лекарство, но мне уже лучше. Мне нужно поговорить с Кастианом. Я должна ему кое-что рассказать.
Лео поднимает глаза, опешив на секунду. На его лице отражается чуть ли не испуг.
— Прямо сейчас?
Я тру ладонями лицо.
— Я знаю, что ты хочешь сказать. Что я обманываю себя. Что нет ничего плохого в том, что… меня тянет к нему. Иногда я чувствую это, и это ужасно. Кастиан же такой… — Я замолкаю, не зная, как его описать. Я должна рассказать ему о видении, но приступ словно бы заполонил всё, и только Кастиан остался на поверхности. Лео стоит рядом, затаив дыхание. — Часть меня всё ещё любит того мальчика, которого я знала когда-то.
Он отводит взгляд. Моё зрение ещё расплывается, но мне кажется, что он покраснел. Он отодвигает разбитое стекло в угол.
— Кас связан с моими худшими воспоминаниями. Такой красивый и такой ужасный. Я не знаю, как разделить два эти образа, и это пугает меня. Он совершал ужасные поступки. Но ведь я тоже. Эти несколько недель с ним заставили меня
