Жанна д'Арк. «Кто любит меня, за мной!» - Наталья Павлищева

Неизвестно, сколько бы еще сомневался дофин, но теперь на него наседал уже епископ, де Шартру надоело ждать, когда же можно будет запустить руку в казну Реймса. Поход на Реймс стал делом решенным. Вопреки советам Жиля де Ре Жанна согласилась и, конечно, активно его готовила.

Сбор был объявлен в Жьене. Оказалось достаточно бросить клич, и в город начали стекаться добровольцы. Французы, как и их Дева, горели желанием довести дело до конца, вернее, короновать своего короля и с ним во главе изгнать захватчиков. С первым Карл был согласен, со вторым категорически нет. Но выбирать не приходилось, годоны еще никуда не ушли, и Филипп Бургундский пока колебался, не решаясь перейти на сторону сильного, а таким сильным теперь с помощью девчонки становился Карл.

Поход возглавил… де Тремуйль! Услышав о таком решении дофина, барон де Ре потерял речь. Его кузен, толстый де Тремуйль, который и на коня садится только с подставки, и вдруг во главе похода?! Что творится во Французском королевстве?! Жиль ничуть не обольщался надеждой, что кузен изменился, скорее, хитрый Тремуйль обнаружил какую-то выгоду для себя. Интересно, в чем она и как бы эта выгода не помешала настоящему делу. Решив пристально следить за жадным толстяком, барон теперь держался чуть ближе к Жанне, от королевского двора всего можно ожидать, там подлость одно из главных качеств. Но пока все шло гладко.

Наконец в конце июня выступили. Теперь Жанна уже не ехала в полном облачении, в латах было бы неимоверно жарко, но знамя на длинном древке держала высоко. Этот белый треугольный стяг с вышитыми святыми и голубками должно быть видно всем. Ей казалось, что в родной Шампани никакого сопротивления оказано быть просто не может, девушка помнила настроения в Домреми и Вокулёре и считала, что так будет везде. Но одно дело настроения простых горожан, и совсем другое отцов городов и засевших за крепостными стенами гарнизонов. Если в деревнях по пути люди выносили солдатам последние куски хлеба и сами вливались в войско, то города вели себя иначе.

Оксерер, верный Филиппу Бургундскому, отказался открывать ворота. Жанна предложила штурм, но тут Тремуйль вспомнил о предложении епископа договариваться. Хороший куш в виде десяти тысяч экю золотом вполне примирил обе стороны, войско прошло стороной, а город продолжил жить своей жизнью. Из него ушло немало простых горожан под знамена Девы. Да пусть, главное, закрома богатых остались нетронутыми.

Жиль, узнав о договоре между горожанами и Тремуйлем и поняв интерес кузена, хохотал до слез. Теперь он не сомневался, что господин Тремуйль доведет войско до самого Реймса, а сражений по пути будет не слишком много. Что ж, в мире от всего может быть польза, даже от жадности королевского шамбеллана. Жанна, как ни странно, тоже не против, ей вовсе не хотелось класть жизни солдат при штурме, снова видеть кровь и смерть.

– Вот видите, барон, я всегда говорила, что с любым противником можно договориться, а вы не верили!

И снова Жиль хохотал до слез, теперь уже над Девой:

– Жанна, договориться можно, да только пока ты просто убеждала уйти и требовала сложить оружие, тебя не слушали, а вот Тремуйль объяснил, что если войдет в город, то его разграбит, и горожане поняли, что от него лучше откупиться, а не воевать против. Ты же не предлагала годонам денег? И они не теряли своих в случае твоей победы. Могли поплатиться жизнями или свободой, но кто из воинов об этом думает, идя на войну? Понимаешь разницу между тобой и Тремуйлем? Ты воюешь ради высшего, а он ради набивания своих карманов. Думаю, это епископ придумал поставить моего кузена во главе армии и премного ему за то благодарен.

Жанна мотала головой, отказываясь верить, что кто-то может быть озабочен обогащением, когда остальные воюют за свободу милой Франции. Жиль смотрел на нее, тоже качая головой, девочка действительно святая.

Весь поход едва не сорвался под Труа. Одно название города приводило Карла в мрачное настроение, а уж его крепостные стены и сообщение, что город готов к длительной осаде, потому что загодя сделал большие запасы продовольствия и оружия, повергли дофина едва не в слезы. Однажды этот город уже стал для него проклятием, неужели станет камнем преткновения и теперь? К крепостным стенам подошли в начале июля, отправили каждый свое письмо с требованием открыть ворота и признать власть Карла, но получили недвусмысленную фигу в ответ. Это не Оксерер, здесь не боялись штурма, а потому и разорения, прекрасно зная, что армия Карла не слишком богата продовольствием и долго осаждать не сможет. Ничего, постоят и повернут обратно, ведь оставлять мощный гарнизон Труа в тылу не просто опасно, а смерти подобно. Стоит сделать это, и тот же Оксерер вспомнит свою прежнюю привязанность Филиппу Бургундскому, а за ним и все те города, что сдались сразу, без боя и выкупа.

Положение становилось критическим, четвертый день бестолкового топтания под стенами подходил к концу, а изменений не предвиделось. Если осажденным придут на помощь войска из Реймса и Шалона, то битыми могут оказаться сами осаждающие. Оставалось решить – штурмовать город или все же вернуться в Жьен, пока не стало хуже.

Жанна металась, не понимая промедления дофина и Тремуйля. Ну чего они ждут, ясно же, что надо штурмовать! Каждый день, каждый час проволочки отнимали у осаждавших силы и, главное, веру в победу. Пока еще воины рвутся на штурм, готовы брать Труа голыми руками, а что будет через несколько дней? Сомневающихся становится все больше. Чего тянут эти военачальники?! Она не знала, что военачальники собрались для обсуждения этого вопроса. Только Деву почему-то «забыли» позвать. Но внутренний голос девушки вдруг позвал ее в палатку к дофину.

Совет был немалым, здесь отсутствовали только они с Жилем и Ла Гир, зато сидел герцог Алансонский… В другое время Жанна съязвила бы на тему своего отсутствия и их забывчивости, но сейчас не до того. Без объяснений понятно, что решался вопрос о штурме или отступлении. И по опущенным глазам девушка поняла, что не в пользу штурма. Какие же они все-таки! Отступить, даже не попытавшись штурмовать!

Неожиданно Жанна преклонила колено перед Карлом:

– Милый дофин, не поддавайтесь сомнениям, вы вступите в город через три дня!

Единодушный вздох отнюдь не означал облегчения, напротив, все словно говорили: ну что с нее взять, глупышка!

Епископ де Шартр, сдерживая улыбку, попытался объяснить девушке:

– Можно и через неделю, да только едва ли это случится…

Жанна с вызовом вскинула голову:

– Вы будете там завтра!

Когда за ней закрылась дверь, епископ только развел руками, словно говоря: ну вы же видите, с кем приходится иметь дело. Капитаны не были столь категоричны, в отличие от епископа они видели Деву в деле и прекрасно знали ей цену. И все же никто не верил, что штурм укрепленного Труа может закончиться в один день.

А девушка времени зря терять не стала, начались серьезные приготовления к штурму. Барон предложил:

– Нужно объехать вокруг и посмотреть, где самые слабые места.

С этой минуты для осажденных начались тревожные часы. Заметив приготовления к штурму, комендант города Легюзье не поверил своим глазам, а увидев Жанну, в сопровождении советников объезжающую крепостные стены и что-то показывающую рукой именно на те места, которые и он сам считал в обороне слабыми, еще вчера столь уверенный, он вдруг почувствовал неприятную тяжесть в левом боку. Может, и правда Карлу помогает Господь в виде вот этой девчонки в белых латах?