Воины Карфагена. Первая полная энциклопедия Пунических войн - Евгений Родионов

Столь резкое изменение в соотношении сил не обескуражило восставших: Спендий соединил свои отряды с ливийцами, спустился в долину и приготовился для полевого сражения, которое не замедлило последовать. О его подробностях практически ничего не известно. Полибий лишь отмечает важную роль слонов и действия конницы Наравы (Полибий, I, 78, 11). В итоге, потеряв около десяти тысяч человек убитыми и четырех тысяч пленными, мятежники отступили.

Одержав столь важную победу, Гамилькар постарался закрепить ее не совсем обычным, но вдвойне эффективным способом. Вместо того чтобы примерно наказать захваченных повстанцев, он предложил всем желающим вступить в его армию, а тех, кто откажется, отпускал с миром домой, советуя, впрочем, больше в плен не попадать.

Эта неожиданная мягкость пунийцев очень встревожила Матоса и Спендия. Если их бойцы не будут бояться вражеского плена, то они не смогут удержать в своих рядах колеблющихся и будут обречены на поражение. Поэтому, чтобы восставшие больше не надеялись на помилование, их вожди решили ожесточить неприятеля. Для этого был разыгран целый спектакль. К собранным в одном месте воинам были подосланы один за другим два гонца с посланиями якобы из Сицилии и Тунета, в которых говорилось, что готовится побег Гисгона и его спутников, содержавшихся в плену еще с начала войны. Кроме этого, перед толпой выступил Спендий, призвав не надеяться на милость карфагенян и получше беречь столь опытного командира, каким является Гисгон. Вслед за ним к солдатам обратился Автарит, развивший мысли Спендия и предложивший вообще пытать и казнить Гисгона со всеми пленными карфагенянами. Такой совет понравился не всем, и какое-то количество воинов хотело защитить пунийского полководца или хоть как-нибудь смягчить его участь, но остальные побили их камнями. После этого пленные, всего до семисот человек (Полибий, I, 80, 11), были выведены из лагеря. Им отрубили руки, потом отрезали носы и уши, перебили голени и бросили умирать. Когда же карфагеняне попросили выдать их тела для погребения, мятежники отказали, предупредив, что всякого посла они будут мучительно убивать. С этого времени пленные пунийцы подвергались жестокой расправе. Гамилькар отвечал тем же.

Примерно в это же время взбунтовались карфагенские наемники, стоявшие на Сардинии. Они убили начальника вспомогательных войск Бостора, затем подчинили себе весь остров и истребили всех находившихся там пунийцев. И хотя после этого между ними и местными жителями произошел какой-то конфликт, в результате которого наемники покинули остров и ушли в Италию, Сардиния была для Карфагена потеряна.

Желая форсировать ход событий, Гамилькар решил объединить силы с армией Ганнона, но ничего хорошего из этого не вышло. Наоборот, полководцы смогли так поссориться между собой, что о согласованности действий не могло быть и речи. Пока все не закончилось полным разгромом, правительство Карфагена постановило оставить на должности того полководца, на которого укажет сама армия. Воины проголосовали за Гамилькара.

Вновь назначенному главнокомандующему пришлось столкнуться с новыми проблемами. К отделению Сардинии прибавились перебои со снабжением столичного города (корабли, шедшие с грузом из Эмпорий, погибли во время бури), а кроме этого, на сторону восставших перешли Утика и Гиппакрит, ранее бывшие наиболее последовательными союзниками карфагенян. Свою измену они ознаменовали уничтожением пунийского вспомогательного отряда, около пятисот бойцов которого они сбросили с крепостных стен. В связи с этим Матос и Спендий почувствовали себя настолько уверенно, что снова приступили к осаде Карфагена.

Но на этот раз положение мятежников было менее выигрышным, чем во время первой осады. Во-первых, у них в тылу находились войска Гамилькара, Наравы и пробившегося к ним из Карфагена некоего Ганнибала, которые сильно мешали подвозу продовольствия. Во-вторых, карфагенянам удалось заручиться поддержкой других государств. Помощь оказывал Гиерон (как именно, Полибий не конкретизирует, вероятно, в основном поставками продовольствия) и римляне, которые теперь видели свою выгоду в дружеских отношениях с бывшим врагом. Они не только не поддержали взбунтовавшийся сардинский гарнизон, не приняли под свою опеку Утику, когда та отложилась от Карфагена (Полибий, I, 83, 11), но также запрещали торговые отношения с мятежниками, а снабжение пунийской столицы, напротив, поощряли.

Гамилькар и особенно Нарава настолько успешно действовали на коммуникациях мятежников, что их армия, блокировавшая Карфаген, вынуждена была снять осаду. Вскоре после этого Матос и Спендий сформировали отборный корпус из пятидесяти тысяч бойцов и попытались повторить свою прежнюю тактику, двигаясь параллельно противнику по неудобной для него местности и нанося удары там, где это будет возможно. Командование было поручено Спендию и Автариту. Но, как и в случае с осадой Карфагена, их преследовали неудачи. Помня, какие потери причинили им пунийские слоны и нумидийская конница, восставшие не решались на открытое сражение, а Гамилькар благодаря своему опыту раз за разом находил случай, чтобы нанести им ущерб в мелких стычках или из засад днем или в результате внезапных ночных атак. Говоря коротко, «…тогда обнаружилось на деле все превосходство точного знания и искусства полководца перед невежеством и неосмысленным действием солдата» (Полибий, I, 84, 6).

Наконец, Гамилькар загнал их в некий район под названием Прион (пила), где восставшие оказались окружены валом и рвом, а единственный выход закрывала превосходящая карфагенская армия. Положение было безвыходным: битва означала разгром, а плен расправу. Восставшие держались, как только могли, надеясь на подкрепления из Тунета, но их не было. Страшно представить, что творилось в блокированном лагере, если после того, как закончился провиант, солдаты перебили и съели вначале пленных, а потом рабов. В итоге, чтобы не стать жертвой ярости своих подчиненных, Спендий и Автарит решились на переговоры с Гамилькаром. И вот десять вождей мятежников пришли в ставку карфагенского главнокомандующего. Гамилькар потребовал выдачи десяти человек по своему усмотрению, сказав, что отпустит остальных, оставив им только одежду. Мятежники были не в тех условиях, чтобы торговаться, и согласились. Тогда Гамилькар объявил, что выбирает десятерых парламентеров, все командование восставших. Остальные, ничего не зная об итогах переговоров (впрочем, принимать их всерьез все равно было нельзя) и видя только, что их предводителей схватили, бросились к оружию, но были окружены карфагенянами и истреблены.

Развивая успех, Гамилькар подчинил большую часть ливийских городов, а потом приступил к осаде Тунета, где находилась группировка Матоса. Чтобы устрашить врага, карфагеняне распяли у них на глазах Спендия и его товарищей. Но и это не сломило мятежников. Воспользовавшись беспечностью противника, Матос сделал вылазку и разгромил находившийся достаточно далеко от расположения Гамилькара лагерь Ганнибала, захватил обоз и самого пунийского военачальника. Восставшие сняли с креста тело Спендия, убили над ним тридцать знатнейших карфагенян и после жестоких пыток распяли на том же кресте Ганнибала. Гамилькар отступил от Тунета и расположился у устья Баграды.

Чтобы исправить ситуацию, карфагенское правительство провело новую мобилизацию граждан в войско и назначило комиссию из тридцати сенаторов с задачей во что бы то ни стало примирить Гамилькара с Ганноном. После долгих уговоров согласие между ними было достигнуто, и совместные действия полководцев стали гораздо эффективнее. Произошло несколько небольших столкновений, в которых успех сопутствовал карфагенянам, после чего обе стороны начали собирать все силы для решающего сражения. Где и как оно проходило, остается неизвестным, но победу в нем одержали пунийцы. Большая часть восставших погибла в бою, остальные бежали, но впоследствии сдались. Попал в плен и Матос. Дольше всех сопротивлялись Утика и Гиппакрит, но и они вынуждены были пойти на безусловную капитуляцию. Подавление восстания, длившегося три года и четыре месяца (с 241 по 238 г. до н. э.), карфагеняне отметили пышным триумфом, в ходе которого были замучены Матос и другие пленные.