От любви не спрячешься - Рейчел Гибсон

Натэла писала для итальянской газеты «Иль мессаджеро», а ее отторгающий законы гравитации бюст служил источником бесконечного возбуждения и неусыпного интереса коллег-мужчин.

– Наверняка фальшивые, – авторитетно заключил Бен и жадно припал к горлышку. – Иначе и быть не может.

При желании Себастьян вполне мог бы удовлетворить любознательность товарища. В Иордании он провел с Натэлой долгую ночь в номере дорогого отеля, а потому обладал точной информацией – так сказать, из первых рук. Превосходный, хотя и правда слегка громоздкий бюст на поверку оказался самым что ни на есть настоящим. Себастьян плохо понимал по-итальянски, а Натэла слабо владела английским. Впрочем, разговор в данном случае оказался далеко не самым актуальным средством общения.

– Говорят, она приглашала тебя в свой номер.

– Интересно. – Себастьян никогда не принадлежал к тем героям, кто рассказывает о своих похождениях. Молчал даже тогда, когда действительно было о чем поведать. – И что же, я хорошо провел там время?

Он попытался восстановить в памяти подробности той ночи, однако с трудом вспомнил лишь лицо Натэлы и ее страстные крики. По странному стечению обстоятельств воображение упорно и подробно рисовало облик совсем другой брюнетки.

– Так что же, пустая сплетня?

– Ну конечно, – соврал Себастьян. Описывать ночь с итальянской журналисткой ему совсем не хотелось. Воспоминания о Натэле казались далекими и почти нереальными, а вот воспоминания о Клер в розовых трусиках и о том единственном поцелуе в темном парке с каждым днем становились все ярче. Доверчиво прильнувшее гибкое нежное тело, мягкие податливые губы, сладостный аромат волос. Да, за свою переполненную приключениями жизнь он перецеловал немало женщин. Поцелуи получались разными: хорошими, плохими и даже жаркими, словно ад. Но, ни одна из женщин не сумела ответить на поцелуй так, как Клер, – словно хотела ртом вытянуть из него душу. И что самое странное, он готов был отдать душу – немедленно и с радостью. А когда она посоветовала ему исцеловать свою симпатичную круглую попку, Себастьян тут же живо представил себе все очаровательные местечки, достойные нежных ласк.

– Слышал, ты женился. – Себастьян попытался направить разговор в иное русло, а заодно отвлечься от мыслей о Клер, о ее притягательной попе и мягких губах. – Поздравляю, рад за тебя.

– Женился. И со дня на день стану отцом.

– И даже в такое критическое время сидишь здесь и ждешь удобного случая, чтобы поговорить с монашками?

– А что делать? Зарабатываю деньги. – Официант принес Бену третью бутылку пива и исчез. – Ты же сам знаешь, каково это.

Да, Себастьян знал. Чтобы зарабатывать на жизнь трудом журналиста, требовались упорство, терпение и немалая доля везения. Особенно это касалось внештатных корреспондентов.

– А ты еще не сказал, что делаешь в Калькутте, – заметил Бен и потянулся к бутылке.

Себастьян удовлетворил любопытство товарища и объяснил, чем именно он занимался в Бихаре. Поведал о новой вспышке страшной болезни.

Приятели посидели еще с час, а потом пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по номерам.

На следующий день в самолет Себастьян слушал записанные интервью и делал пометки в блокноте. Он начал обдумывать план статьи, и перед его глазами возникли полные безнадежного отчаяния лица крестьян. Что он мог сделать для них, чем помочь? Всего лишь рассказать правду и пролить свет на постигшую их край беду. И это притом, что сам он ясно сознавал: нынешнюю эпидемию сменит следующая, и так будет продолжаться без конца. Птичий грипп, малярия, холера, СПИД. Засухи, ураганы, цунами, голод. Замкнутая цепь несчастий. Войны и катастрофы смыкались в неразрывный круг. Непочатый край работы – только успевай поворачиваться. Каждый новый день приносил новую вспышку болезней. А если вдруг такого несчастья не случалось, то в какой-нибудь точке планеты обязательно появлялся диктатор, террорист или сумасшедший бойскаут, и все начиналось сначала.

В Чикаго Себастьяну предстояла пересадка. Во время двухчасового ожидания Вон зашел перекусить в спортивный клуб и достал ноутбук. Как и сотни раз прежде, прямо за едой, он попытался начать новую работу. Но на этот раз ничего у него так и не получилось.

Сев в самолет в аэропорту О’Хейр, Себастьян немного поспал и проснулся как раз вовремя: «Боинг-787» уже заходил на посадку в аэропорту Сиэтл-Такома. Дождь безжалостно хлестал по взлетной полосе и стучал по обшивке огромного самолета. Было десять утра тихоокеанского времени. Себастьян вышел из самолета и уверенно направился к долгосрочной автостоянке, где верный «лэндкрузер» ждал хозяина. Трудно было сосчитать, сколько раз повторялся этот путь. Память не вмещала бесчисленные возвращения в любимый город, и все же сегодняшний день казался особенным. Сам не зная отчего, Себастьян не сомневался, что, только, что закончился его последний международный перелет. Путешествия на противоположный край света ради очередной статьи уже не казались столь же необходимыми, как раньше. И почему-то в голове постоянно крутились мысли о Бене Лэндисе и его беременной жене.

Привычный маршрут по шоссе № 5 принес еще один неприятный сюрприз: досадное чувство одиночества упрямо, словно дятел, долбило какую-то далекую веточку на дереве сознания. До смерти матери Вон никогда и ни при каких обстоятельствах не ощущал себя одиноким. У него были друзья. А еще подруги, любой из которых он мог позвонить. Все соглашались встретиться, выпить и исполнить любые его желания.

Матери больше не было, но жизнь шла вперед уверенно и успешно, в полном соответствии с намеченными планами. Никаких оснований для разочарования и грусти не было. И все же с каждым бесшумным движением «дворников» по ветровому стеклу одиночество царапалось все больнее. Себастьян решил, что во всем виновата разница во времени. Надо только приехать домой, отдохнуть по-настоящему… и жизнь войдет в норму.

Квартиру в дорогом кондоминиуме Вон купил два года назад, когда книга об Афганистане заняла первое место среди бестселлеров «Нью-Йорк тайме» и «Ю-Эс-Эй тудей». Книга продержалась на вершине целых четырнадцать месяцев и подарила столько денег, сколько журналистика не принесла бы за всю жизнь. Автор-победитель решил вложить капитал в недвижимость и в предметы роскоши. А еще рискнул купить акции промышленных предприятий, которые теперь радовали немалым доходом. Воплотив в жизнь американскую мечту, Себастьян перебрался из маленькой квартирки в Кенте в шикарный кондоминиум в Сиэтле, в престижном районе Куин-Энн. Так что теперь вполне можно было наслаждаться видом ценой в миллион долларов: море, горы, залив Пьюджет-Саунд. Жиленное пространство Себастьяна насчитывало две с половиной тысячи квадратных футов и включало в себя две роскошные спальни с ванными комнатами, в каждой из которых имелось много чего, например джакузи. Весь интерьер – от керамической плитки и паркетных полов благородного дерева до пушистых мягких ковров и удобной, обитой кожей мебели – был выдержан в изысканных бежевых тонах. А полированное стекло и хромированные поверхности сияли подобно новым деньгам – символу успеха.