Искушение для Кати - Харли Напьер

– Расслабься, Катюш, - прошептал на ухо Егор, и я почувствовала его член между своих ягодиц. Понимание того, что они задумали, моментально меня остудило.

– Вы чего? Я не..., - Самойлов просто заткнул мне рот поцелуем, притянув к себе, и сжал волосы на затылке в кулак. Пока я возмущенно мычала ему в губы, Малиновский стал медленно проталкиваться в узкое колечко ануса, а Глеб неторопливо покачивал бёдрами, расслабляя меня, отвлекая на другие ощущения. 

Это... Не описать... Даже вдохнуть было страшно, казалось, одно движение и меня разорвёт. Два члена давили изнутри, заполняли меня полностью. А потом... Они начали двигаться, по очереди, как два поршня, наращивая темп... 

Мы стонали, шипели и просто сгорали в этом безумии... Глеб вскидывал бедра и яростно имел меня, Егор был более нежен, но не менее напорист. Меня трясло, мурашки не покидали моё тело. Я сжимала их внутри, сама мяла свою грудь, до боли закусывала  губу и скулила, как довольная кошка, пока они с упоением трахали меня вдвоем... Беспощадно, грубо и, между тем, безумно сладко...

Запах секса напомнил комнату, шлепки влажных, разгоряченных тел, отдавалисьф грохотом в ушах. Мы, словно слились в единое целое...

Нас накрыло одновременно, просто снесло волной экстаза и наслаждения. Мои мужчины, две половинки моего сердца кончали в меня одновременно, заставляя моё тело снова содрогаться от оргазма ...

***

Мы пропустили обед и, кажется, опаздывали на ужин. Просто никак не могли остановиться. Повторили в душе, потом снова в спальне. 

У меня не шевелились руки и ноги, всё тело приятно ныло,  между ног немного саднило, но я всё равно была самая счастливая, лёжа между своими мужчинами. Зажатая ими с двух сторон. 

– Короче, - лениво проговорил Самойлов. - Мне плевать, как думаете вы, но я лично, считаю, что это навсегда. Даром мне больше никто не нужен. Это было... Блядь, это был лучший секс в моей жизни, прикиньте, - тихо засмеялся Глеб и зарылся носом в мои волосы.

– Согласен, и мой - как объевшийся сметаны кот, довольно проурчал Малиновский, целуя моё плечо и рисуя пальцами замысловатые узоры на моем животе.

– Идите в попу! - проворчала возмущённо, - Чуть не затра... Еле жива осталась!

– В твою? - встрепенулся Егор, поднимаясь на локте и поигрывая бровями. Мы с Глебом засмеялись, я так резко привстала, что охнула от боли в мышцах...

«За минуты счастья мы платим месяцами боли...»

GAYAZOVS BROTHERS «Плачь, но танцуй»

Выходные были сказочными, незабываемыми и самыми счастливыми в моей жизни... Столько внимания, заботы и страсти... Как же хотелось остановить мгновение, попросить вселенную подождать, но увы, всему приходит конец. 

Кто-то не поверит, кто-то отнесется скептически, но нам было хорошо втроём, и не только в горизонтальном положении, но и по жизни... Всё, как в детстве, те же шутки, интересы, общие радости и печали, правда, теперь это всё было приправлено острыми ощущениями и откровенными ласками. 

Дерзкий, необузданный Глеб и необыкновенно чувственный и ласковый Егор... А между ними я, как катализатор, как та, кто держит в гармонии плюс и минус.

Мы непозволительно расслабились, забыли об окружающих и отгородились от всего мира. Лето заканчивалось, приближалась осень, а это означало, что грядет тяжёлое время. Наши графики не будут совпадать, остаться наедине будет сложнее, придется продумывать каждый выход на люди, придумывать легенды и истории на тему, почему мы всегда втроём и ещё много мелких нюансов, без которых в нашем положении не обойтись.

Я хорошо запомнила тот день. В мелких подробностях и деталях. И потом, не раз прокручивала его в своей голове, проживала на повторе и думала, а можно ли было бы всё исправить, изменить? 

Двадцать восьмое августа... В этот день вечером мои мужчины собирались на футбольный матч, чисто мужской компанией. Играли звёзды Российского футбола, наша сборная против «Зенита». Город гудел по поводу этого события, ещё с утра болельщики сотрясали улицы своими речевками и барабанами. В воздухе пахло адреналином и азартом от предстоящего события.

Поэтому, весь день мы проводили втроём, дома у Самойлова, а к вечеру, должны были расстаться... В домашней, непринужденной обстановке, я готовила обед, в футболке брюнета на голое тело. Пританцовывала под ритмичную музыку и старалась вложить душу в своё кулинарное творение. Малиновский был сослан в магазин за отсутствующими в холодильнике ингредиентами, а хозяин квартиры принимал душ.

Меня отвлек звук дверного звонка, нахмурилась. Егор ушел с ключами, но возможно, накупил, как всегда больше положенного и решил воспользоваться нашей помощью. Рассуждая подобным образом, без задней мысли распахнула дверь и позеленела. На пороге стояла Алевтина Павловна, мама Глеба. Высокая стройная женщина, в деловом костюме, с макияжем а-ля натюрель, и аккуратно собранными волосам. Она выглядела превосходно и значительно моложе своего возраста. Женщина цепко осмотрела мой внешний вид и вздёрнула бровь.

– Здравствуй, Катерина, - с усмешкой проговорила она, просто окатив меня ушатом презрения. Ее можно было понять, они с тётей Надей, мамой Егора, лучшие подруги, и она в курсе того, что мы с блондином встречаемся, а тут такой конфуз - я любовница ее сына. Узнай об этом мама Малиновского, порвала бы меня на мелкие кусочки, и это не в переносном смысле слова, женщина просто обожала своего отпрыска. 

– Здравствуйте, Алевтина Павловна, - проблеяла, натягивая футболку ниже и мечтая провалиться сквозь землю. 

– О! Мам, - радостно выдал вышедший из душа Глеб, в одном полотенце на бедрах. Брюнет приблизился к двери и по-хозяйски обнял меня за талию. Что он делает!? Я боялась пошевелиться, мышцы сковало страхом, голос пропал. Я просто стояла и сгорала от стыда под ее пытливым взглядом.

– Привет, дорогой, - тепло улыбнулась она сыну, - Хотела навестить своего сына, а-то мы с отцом никак не дождемся тебя в гости, но вижу, что ты занят, - выразительно посмотрела на меня женщина.

– Есть немного, - ни капли не смутившись, улыбнулся брюнет, - Я после матча сегодня заеду. Проходи, - пригласил он ее в квартиру, но она лишь покачала головой, сложив руки на груди.

– Нет, не буду вам мешать. Жду вечером, - хмыкнула Алевтина Павловна, поразительно похожая в этот момент на сына, и развернувшись добавила, глядя на меня, - Вы, Катерина, будьте осмотрительнее, мне бабушкой рано становится.

Это было, как пощёчина, я закусила губу, давя слезы, и еле слышно прошептала:

– Конечно, до свидания.

– Мам, - укоризненно и холодно бросил Глеб родительнице, а после мягче добавил, - Давай, до вечера.

Пока он закрывал дверь, я, как в бреду прислонилась спиной к стене и закрыла пылающее лицо руками. Что она обо мне подумала? Что расскажет тёте Наде?