Когда жизнь подкидывает тебе лимоны - Фиона Гибсон

Энди допивает кофе, и наш разговор переходит на Спенсера и его поездки. Летом сын много работает на фестивалях и, похоже, отрывается по полной. Испания, Франция, Болгария — вот что значит быть молодым и зарабатывать на жизнь тем, что любишь. Мне надо брать с него пример. По крайней мере, я твердо решила отказаться от роли Посланницы Менопаузы, как только Роуз вернется из Китая. В лучшем случае это будет восприниматься как снисходительное отношение к коллегам, а в худшем — вызывать насмешку и неприязнь. Нет уж, спасибо.

Разговор провисает. Отпрысков мы обсудили, и теперь я жду не дождусь, когда он отчалит и, в частности, перестанет плодить микробы на моем кухонном столе, о который опирается своей задницей, обтянутой Levi’s. Забавно вспоминать, как меня возбуждала его «пятая точка» с ее аппетитными изгибами, особенно в облегающих эластичных боксерах. А теперь если я и думаю о ней, то только в контексте тяжелого ботинка и увесистого пинка под зад.

— Привет, папочка!

Иззи наконец-то появляется и готова к прогулке.

— Привет, мой ангел, — говорит он.

— Угадай, что произошло. У Крисси родился ребеночек! — объявляет она.

— Правда? — говорит он, изображая интерес.

Если бы не опасения, что это задержит его подольше, я пересказала бы все в деталях — про экстренное кесарево сечение, потрескавшиеся соски у Крисси и стул цвета горчицы. Для медика он слишком сторонится телесных проявлений жизнедеятельности (кроме телесных форм Эстелл, само собой).

— Ага, — говорит Иззи. — Она такая милая. А Лудо жил у нас.

— Вот как? Вау.

— Неделю, — добавляет она.

— Неделю? И как все прошло? — Он смотрит на меня широко раскрытыми глазами.

— Отлично, — говорю я.

Энди поведет дочь на прогулку или мы так и будем чесать языками до вечера? Я бросаю взгляд на настенные часы. Лучше бы ему убраться до того, как придет Джулз. Несколько раз он объявлялся, когда у меня были она или Пенни, и терпеть их приторную учтивость — это выше моих сил.

— Малышку зовут Лара, — добавляет Иззи, и это вызывает ухмылку у Энди.

— Лара? — усмехается он. — Не Клуэдо, не Змеи и Лестницы?

Я сейчас умру от смеха. А теперь, пожалуйста, выметайся из моего дома.

— Ты о чем? — недоуменно спрашивает Иззи.

— Тебе известно, что «Лудо» — это настольная игра?

— Правда? — она морщит лоб.

— Правда-правда, — быстро говорю я, надевая Иззи на спину пятнистый рюкзачок и тем самым давая Энди понять, что на сегодня я более чем сыта его обществом. А чтобы месседж окончательно дошел, указываю глазами на дверь, как проделала это вчера, когда устанавливала телепатический контакт с Тимом.

— Ладно, Из, — объявляет Энди, — нам, пожалуй, пора.

Должно быть, я совершенствуюсь в навыках передачи мыслей на расстоянии и, возможно, в один прекрасный момент мне вообще не придется разговаривать с Энди?

Как только они уходят, я начинаю носиться по гостиной, подбираю конфетные обертки, разбросанные Лудо — стоит ли заморачиваться с мусорными ведрами, когда есть пол? — потом приглаживаю растрепанные волосы и стараюсь настроиться на спокойный и вдумчивый лад.

День солнечный и прохладный, я готовлю кофе и открываю кухонное окно, точно желая выветрить невидимые следы пребывания Энди. На скамейке у себя в садике сидит Крисси и кормит Лару. Одиннадцать часов утра. Заметив меня, она делает взмах рукой — я улыбаюсь, машу в ответ и иду открывать дверь Джулз.

— Привет, — говорит она, улыбаясь, — хорошо выглядишь.

От нее это воспринимается как настоящий комплимент.

— Спасибо. Я действительно хорошо себя чувствую. Ну что, начнем? — Я приношу кофе, и мы располагаемся на диване.

— И как прошла неделя? — спрашивает она.

— Довольно сумбурно, — отвечаю я и рассказываю о нашествии Лудо, оброненных ключах, наших с ним бесконечных дебатах по любому поводу и что времени для размышлений у меня практически не было.

— Впечатляет, — говорит она. — Это было испытание, причем без предупреждения, но ты его выдержала. Мне кажется, ты отлично со всем справилась.

— Спасибо, — говорю я, воодушевленная ее похвалой.

— Пожалуй, было бы полезно по-настоящему признать твои достижения, — добавляет она.

— Хорошо, — улыбаюсь я. — Э-э, ну да, полагаю, я довольна.

Джулз меняет позу и откидывает назад свои короткие волосы.

— Возможно, идея покажется странной, но есть такое упражнение, которое я иногда предлагаю клиентам для создания чувства позитивности.

— И в чем оно заключается?

— Мы можем пройти на кухню?

— Конечно, — заинтригованно говорю я, когда мы выходим из гостиной.

— Встань посредине и скажи: «Я — умница», — она одобрительно улыбается мне.

— Да ну тебя, Джулз, — я невольно смеюсь, — я действительно должна это говорить?

— Ты не должна, — говорит она, — и я знаю, что хвалить себя вслух — противоречит социальным нормам, но все-таки, пожалуйста, попробуй.

Я медлю, вздыхаю, как капризный ребенок, и наконец становлюсь посреди кухни.

— Я — умница, — говорю я сдавленным голосом.

— А теперь погромче и поуверенней.

— Я — умница, — чуть тверже говорю я. — Я — умница.

— Еще раз, и погромче.

— Я — умница, — с пылающими щеками объявляю я.

Выгляжу полной дурой, но почему бы не сделать так, как она просит? Толку-то упираться, если я уж отправилась в это «путешествие личного роста», как выражается Джулз? Кто-нибудь типа Энди, возможно, посмеется, но в моем случае все средства хороши. И никто меня не принуждал — я сама обратилась к ней за помощью и, может быть, благодаря этому стану сильнее и решительнее — мне не придется терпеть общество Энди, пить с ним кофе и слушать фразочки о том, что «хорошо выгляжу», когда на самом деле меня тошнит от одного его вида.

— Скажи еще раз, — командует Джулз.

— Я — умница! — воплю я.

— Так лучше. А теперь залезай на тот стул и скажи еще раз, но громче. Ори во весь голос.

— Ты хочешь, чтобы я забралась на стул?

— Да.

— Я могу упасть.

— Вряд ли. Рискни.

Я взбираюсь на стул и смотрю на нее сверху, усмехаясь. Она выглядит такой чистенькой и хорошенькой в синем платье-футляре и туфлях-балетках, надетых на босу ногу. Как женщина, в чьей жизни все прекрасно. Которую все любят, но к которой чужое дерьмо не прилипает.

— А теперь кричи, — рявкает она.

— Я — умница!

— Теперь лезь на стол.