Тварь внутри тебя - Брайан Ламли

Его намело сюда через овальную дыру в ледяной стене — холмик снега высотой три-четыре фута, скованного коркой льда. Шайтис проломил наст, смял толщу снега и больно ударился плечом: похоже, вывихнул его и сломал пару недолеченных ребер.

Бывший лорд лежал в снегу, корчась от боли и посылая проклятья Фессу Ференцу из самых глубин своего черного сердца.

— Проклинай сколько хочешь, Шайтис, — услышал он ответ Ференца. — Но я уверен, что если ты подумаешь как следует, то поймешь. Конечно, поймешь. Суди сам: или ты, или твой летун, — вот и весь выбор. Вольш выбрал бы тебя, потому что твоя кровь — это кровь вампира. Это то, что надо! Но я рассудил, что будет лучше оставить тебя в живых. По крайней мере, пока.

Шайтис поднялся на ноги и, пошатываясь, двинулся прочь, чтобы спрятаться где-нибудь.

Он дал боли растечься по всему телу, и вдобавок вызвал в памяти свои ощущения в момент краха на Темной стороне, когда лежал со сломанными ребрами и разбитым в кровь лицом, а также те страдания, что причинили ему раны, полученные в схватке с медведицами. Все это он прибавил к тому, что чувствовало его тело на самом деле, чтобы создать иллюзию смертельной травмы, и позволил этим ощущениям излиться наружу, рассчитывая, что разум Ференца уловит их и обманется на его счет. Вольш тоже мог воспринять это, но вряд ли. Любитель фурункулов был туповат, его мысли целиком были заняты выращиванием нарывов.

— Что с тобой? — Ференц, похоже, удивился, но не был особо расстроен. — Так сильно расшибся? Ты что, свалился лицом вниз, Шайтис? — Он телепатически ухмыльнулся. — Ладно, не переживай, твоя рожа все равно была отвратительна, хуже не станет!

— Давай, смейся, — не мог сдержать себя Шайтис, — потешь себя вдоволь, Фесс Ференц! Но не забывай: хорошо смеется тот, кто смеется последним...

Смех Ференца понемногу утих в мозгу Шайтиса.

— А, так ты не так уж сильно расшибся? Жаль. Или ты пытаешься хорохориться? На всякий случай хочу тебя предупредить, Шайтис: не вздумай вмешаться. Если ты надумал скомандовать летуну, чтобы он удрал, забудь об этом. Можешь не сомневаться, если мы не найдем твою тварь, то вернемся за тобой. А если он нападет на нас, мы победим, будь уверен. Ты же сам знаешь, что летун — боец никудышный, наши мысли жалят не хуже стрел. Да, победим без труда — и снова вернемся за тобой! Ну, а если ты не будешь мешать нам и немного обождешь, тогда, сам понимаешь, тебе будет чем подкрепиться, если проголодаешься. Пока жив твой летун, будешь жить и ты. Если сумеешь не попадаться нам на глаза. Вот так, Шайтис из рода Вамфири.

Шайтис набрел на глубокую незаметную ледяную нору в недрах замка и заполз туда. Он завернулся в плащ и пригасил свою пульсирующую ауру вампира. Ему нужно время, чтобы исцелиться. Пожалуй, стоит поспать, чтобы сберечь энергию. У него еще есть небольшой кусок медвежьего сердца, он съест его, когда проснется. Если он будет держать под контролем свои мысли и сны, Вольш Пинеску и Фесс Ференц его не найдут.

Но сначала он должен узнать.

— Зачем, Фесс? — послал он телепатический вопрос. — Ты же не от сердечной доброты сохранил мне жизнь, хотя запросто мог убить меня! Тогда зачем?

Ференц уже был на середине ледяной лестницы. Он скривил в ухмылке широкий рот.

— Ты всегда умел соображать, Шайтис, — ответил он. — У тебя мозги на месте. Конечно, ты наделал ошибок, но не ошибается только тот, кто ничего не делает. Я так думаю, что, если есть возможность убраться отсюда, ты ее найдешь. А уж я не отстану.

— А если не найду?

Ференц мысленно пожал плечами.

— Кровь, она и есть кровь, Шайтис. А твоя совсем неплоха. Ты должен понять одно: если не будет иного выхода, если эти льды — наш удел, то только я останусь сидеть и коченея ждать Великой Оттепели. Я, Фесс Ференц, и больше никто. И я свою судьбу встречу сытым...

* * *

Два бывших лорда Вамфири — один несуразный и очень большой, другой просто очень несуразный — покинули сверкающий ледяной замок. Они принюхались к колючему морозному воздуху и, следуя туда, куда вели их чуткие рыла, зашагали к приговоренному летуну Шайтиса.

Летуны обычно не питались мясом, их корм состоял из дробленых костей, трав Темной стороны, меда и другого сладкого питья, иногда крови. Но поскольку их плоть была метаморфической, они могли поглощать какую угодно органику. Летун Шайтиса объелся замерзшим мясом своего сородича, и теперь требовалось время, чтобы все это переварить и усвоить. Зверь лежал с раздутым брюхом — но не там, где пировал у обглоданного скелета летуна Вольша и где выследили его экс-лорды; он отлетел, как и велел Шайтис, на полмили к западу и тяжело плюхнулся с подветренной стороны здоровенной ледяной глыбы.

Глупая тварь сформировала громадные, как блюдца, глаза на своих кожаных боках и мрачно уставилась на приближавшихся вампиров, повернув голову в их сторону. В этих влажных, с тяжелыми веками “глазах” ничего не отразилось. Пока летун не получит приказа, причем от своего хозяина, он не умеет даже думать. Да, он как-то постарается избежать опасности, но не предпримет ничего, способного принести вред Вамфиру. Потому что ментальный удар Вамфира жалит его как дротик и мгновенно превращает в дрожащую послушную тварь. Так что, если они и не смогут поднять летуна в воздух, совсем нетрудно заставить его лежать спокойно. Даже если при этом взрезать ему брюхо и вскрыть толстые вены, чтобы напиться крови.

Шайтис в своей ледяной берлоге услышал ментальное блеяние огромной твари. Велико было искушение послать летуну приказ, что-то вроде: “Перекатись, раздави в лепешку этих людей, которые тебя мучают! Взлети и плюхнись на них!” Даже сейчас, на расстоянии, он мог послать команду и знал, что летун моментально послушается, чисто инстинктивно. Но зверь способен только ранить или покалечить их. А тогда... Шайтис не забыл предупреждение Ференца.

Заставить летуна напасть и не суметь обезвредить врагов значило подвергнуться смертельной опасности. И потому он стиснул зубы, но не стал ничего предпринимать.

Шайтиса возмущала бессмысленность того, что совершается: зачем употреблять в пищу превосходного летуна, когда пропадает зря летун Вольша — добрых две тонны пусть не очень аппетитного, но пригодного в пищу мяса. Но Шайтис понимал, что дело не только в голоде. У Ференца были свои виды, а не просто желание набить брюхо.

После первого же обжорного визита Фесса и Вольша, зверь будет настолько истощен, что ни о каких полетах не может быть и речи, так что Шайтис тоже застрянет здесь, как и остальные. Так Ференц мстил за то, что Шайтис проиграл битву на Темной стороне. Но были и другие причины.

Шайтис был на самом деле значительно умнее своих сородичей, это ставило его особняком среди Вамфири, исключительно хитрых и изворотливых. Поэтому если кто и способен был изучить и взвесить все шансы и найти способ убраться из Ледников, так это он. Фесс, естественно, прямо заинтересован в этом. Он и решил пока оставить Шайтису жизнь и дать возможность сосредоточиться на проблемах выживания их всех.