Дело о золотой мушке. Убийство в магазине игрушек - Эдмунд Криспин

Во всяком случае, прежде всего ему требовалось повидать Хелен. Репетиция в то утро должна была начаться не раньше одиннадцати, и Хелен, вероятно, все еще в своих комнатах. Он надел плащ и отправился под дождем к Бомонт-стрит.

Дойдя до номера 265, он увидел двух смутно знакомых мужчин, идущих ему навстречу. Когда они приблизились настолько, что их можно было разглядеть, оказалось, что это инспектор Кордери и сержант Спенсер, направляющиеся сюда явно с той же целью, что и он. И правда – у дверей они столкнулись.

Инспектор был в великолепном настроении. Он приветствовал Найджела с покровительственной доброжелательностью святого Петра, впускающего одного из младших евангелистов во врата обители вечного блаженства.

– О! Да это мистер Блейк. Как тесен мир! – малооригинально изрек он. – Смею предположить, вы, как и мы, на пути к мисс Хаскелл.

– Конечно, если я помешаю, то… – пробормотал Найджел, не желая уступать преимущество прибывшего на место раньше.

– Да нет, сэр, что уж там, пойдемте с нами, если хотите. Только я должен попросить вас не мешать нам в работе и не прерывать, пока мы там будем.

Найджел с некоторой официальностью выразил свое согласие, и они вошли и стали подниматься по ступенькам, причем он и инспектор, неуклюже толкаясь, старались опередить друг друга на узкой лестнице.

Хелен была у себя и писала письма. Она сидела в большой комнате, светлой, просторной, содержавшейся в безукоризненной чистоте и порядке, и несмотря на то, что большая часть обстановки и убранства ей не принадлежала, на всем здесь, как это всегда бывает в комнатах женщин, лежала печать ее индивидуальности, хотя она ничего специально не делала, чтобы этого достичь. Как подумалось Найджелу, тут имелся еще один характерный момент: комната была безошибочно женской – и вот почему (размышлял он с чисто мужской привычкой к анализу): здесь имелась уйма мелких вещиц. Здесь все так женственно… Он вспомнил описание Крессиды у Чосера:

Но в облике Крессидином дышала

Так женственностью каждая черта —

Что женственней от века не бывало.

Так же, как Чосер любовался трансцендентальной, удивительной женственностью Крессиды, так и он любовался женственностью Хелен. Найджел смотрел на ее серьезное, детское лицо, мягкий волнистый шелк волос и чувствовал растерянность. Он глухо пробормотал слова приветствия, и она невесело ответила на них.

Даже инспектор, заметил Найджел с гордостью, был явно тронут при виде Хелен. Его манера обращения смягчилась настолько, насколько позволяла ему птичья внешность. К удивлению Найджела, он с очаровательной естественной учтивостью выразил свое сожаление о случившемся и принес извинения за то, что потревожил Хелен в столь ранний час.

– Я знаю, что вам бы хотелось отправиться на репетицию, мисс, – сказал он, – поэтому мы постараемся покончить с этим неприятным делом как можно скорее. В основном это – обычная формальность, вы же понимаете.

Хелен кивнула, сделав приглашающий жест присесть.

– Боюсь, вы сочтете меня несколько бесчувственной, инспектор, – сказала она, – но мы с Изольдой никогда не ладили – никогда на самом деле не знали друг друга хорошо – и в конце концов, она была моей сестрой только наполовину. Поэтому, хотя этот ужасный случай не мог не потрясти меня, я не могу с чистой совестью утверждать, будто я приняла эту потерю близко к сердцу.

Инспектор, после некоторого раздумья, видно, нашел такое объяснение вполне приемлемым. Надо думать, знакомые с детства сказки, в которых сводные сестры только и делают, что портят жизнь окружающим, до сих пор не утратили своей власти над его умом.

– Что ж, не наше это дело, мисс, – сказал он, но тут же добавил: – Хотя, естественно, мы должны задать вам пару вопросов. А теперь – не возражаете, если Спенсер снимет у вас отпечатки пальцев?

– Опять пустая формальность, инспектор? – ехидно спросила Хелен. Тот позволил себе учтивую улыбку.

– Так точно, мисс.

Спенсер, при входе бросивший отчаянный взгляд на впечатляющую коллекцию косметики на туалетном столике, принялся извиняться:

– Боюсь, мисс, что это немного испачкает ваши пальчики.

– Приступайте, сержант, – сказала Хелен, – как актриса, я привыкла, что меня раскрашивают всякими противными красками.

Дальнейшая процедура прошла в молчании.

– А теперь, мисс, – заговорил инспектор, – придется нам взглянуть на комнату вашей сестры.

– Да. Конечно. Ближайшая дверь налево. Она никогда ничего не запирала, так что вы, скорей всего, без труда туда попадете. Мне пойти с вами?

Она приподнялась с места.

– Гм… Благодарю вас, мисс. На самом деле, Спенсера послали сюда прошлой ночью запереть комнату до того, как мы сможем как следует осмотреть ее. Вы ведь не пытались войти в комнату своей сестры ни прошлой ночью, ни сегодня утром?

– Нет, инспектор, не пыталась, так что можете не искать мои отпечатки пальцев на ручке двери.

– О, конечно-конечно. Спенсер, идите и осмотрите все. Вы ведь знаете, что мы надеемся найти, – добавил он.

Спенсер, ни в малейшей степени не представлявший, что тот имеет в виду, учтиво улыбнулся и вышел. Инспектор заметил мимоходом:

– Так, значит, ваша сестра собиралась изменить свое завещание?

Найджел бросил быстрый взгляд на Хелен, но та отвечала без тени беспокойства:

– Да, она на днях сообщила мне об этом на вечеринке. Она должна была пойти на встречу со своим адвокатом сегодня. Догадываюсь, Ник Барклай подслушивал тогда, и я не сомневалась, что он сообщит вам.

Инспектор так смутился, что она поспешила добавить:

– Это не значит, что я бы и так не сказала вам об этом.

– Учитывая обстоятельства, это выглядит немного подозрительно.

– Полностью с вами согласна, – спокойно подтвердила Хелен. Найджел, помня о своем обете молчания, попробовал телепатически внушить ей мысль, что он аплодирует изо всех сил.

Инспектор, слегка ошарашенный таким ответом, попробовал другую тактику.

– А вам известно, кто должен был стать новым наследником?

– Честное слово, не имею ни малейшего понятия. У нее не было близких родственников, кроме меня. И очень мало друзей. Меня всегда удивляло, что она еще раньше не изменила завещание, учитывая, как мало мы любили друг друга. Не то чтобы это имело для меня какое-то значение. Мне не особенно-то и хочется иметь больше денег, чем я могу заработать собственным трудом, и у меня не было никаких причин ожидать, что она умрет раньше меня. Она сообщила мне об этом из чистой злобы, что, по только что названным причинам, не могло меня задеть за живое.

– Вопрос с завещанием придется, конечно, уточнить. Но я не ошибусь, если скажу вам, что теперь вы довольно богатая женщина, мисс Хаскелл?

– Думаю, не ошибетесь.