Проклятый цирк - Серж Брюссоло

Пегги понурила голову.

– Мы все-таки должны рискнуть, – упрямо повторила она. – Вы что, хотите провести в уменьшенном городе всю оставшуюся жизнь?

– Тише! – зашипела Мария-Женевьева. – Не говори так громко. Слон нас услышит! В любом случае твой план довольно однобокий. Ты, может, и выберешься, но что делать нам – синему псу и мне?

– Знаю, знаю, – простонала Пегги. – Зверям из цирка надо устроить так, чтобы я могла передать свой дар тем, кто рядом со мной.

– Идея, конечно, отличная, – одобрила ее сестра, – но пока мы можем об этом только мечтать. Я даже не уверена, что ты сама еще можешь ходить сквозь стены. Попробуй, и проверим!

Пегги закрыла глаза, чтобы лучше сконцентрироваться, и призвала на помощь Гипнозуса.

«Дай мне силу!» – мысленно приказала она ему, как делала всегда, приступая к выполнению своих номеров.

Ответ вскоре пришел – далекий, невнятный, и электрический ток, пробежавший по ее нервам, не шел ни в какое сравнение с тем, каким он бывал обычно во время представлений.

Пегги поняла, что цирк по-прежнему следует за дабу, но старается держаться на удалении, чтобы слоны его не заметили. Долетевший до нее магический сигнал был сильно ослаблен расстоянием и препятствиями.

«На мобильном телефоне, – подумала она, – это соответствовало бы всего одному столбику индикатора приема».

Несмотря на это, она попробовала погрузить руку в пол под ногами. В обычной ситуации она почувствовала бы, как материя поддается под ее пальцами как мягкое масло, но сейчас ничего подобного не произошло. Плоть дабу осталась такой же плотной, как и раньше. Обливаясь потом, Пегги была вынуждена отказаться от дальнейших попыток.

– Не получается, – уныло сказала она.

– Гипнозус и его спутники находятся далеко позади стада дабу, – подал голос синий пес. – Этого я и опасался. Я улавливаю их присутствие, но не могу установить с ними телепатическую связь. Волны слишком слабые.

– Может быть, слоновья кожа затрудняет прохождение сигнала? – предположила Мария-Женевьева. – Возможно, она действует как изолятор.

– Только не это! – охнула Пегги. – Если ты права, нам никогда отсюда не сбежать!

Говоря это, она вдруг обратила внимание, что ее сестра выглядит не такой красивой, как обычно. Ее черты начали искажаться.

* * *

На следующее утро, уловив отзвуки зреющего заговора через свою хитроумную слуховую систему, дабу проснулся в скверном настроении. Чувствительность подслушивающих клеток, выстилающих стены вокруг Шринк-сити, была недостаточной, чтобы точно установить, кто именно позволил себе злословить в его адрес, однако общее настроение населения они улавливали безошибочно.

Вчера вечером его критиковали сразу несколько человек! Из этого следовал только один вывод: эти неблагодарные смеют выказывать ему неуважение! Как! Разве он не спас их от верной смерти? Даззаки никогда не страдали подобной щепетильностью. Все, что их интересовало – пустая планета, обезлюдевшие города, одним словом мир, избавленный от его коренных обитателей. И волшебным слонам пришлось сильно настаивать, чтобы добиться от своих хозяев разрешения не уничтожать население будущих колоний, а… отправлять в резервации! Помещать в такие места, где оно не будет мешать даззакам. Именно тогда дабу, миролюбивые по своей природе, придумали засасывать людей в свое огромное чрево. Не для того, чтобы питаться ими, а чтобы подарить им шанс на новую жизнь.

Это ли не доказательство их выдающейся доброты и благородства? Но вот, пожалуйста, вместо заслуженного почитания эти спасенные людишки замышляют побег! Какая черная неблагодарность! И это после того, как их обеспечили всем необходимым для жизни, защитили и от стихий, и от бедствий, которыми им грозила война!

Дабу всегда ратовали за ведение «бескровной» войны, войны без убитых и раненых, и очень гордились, что им удалось найти решение проблемы, устраивающее все стороны (по крайней мере, им так казалось!).

В то утро слон двинулся вслед за остальным стадом, сгорая от бешенства. Ему не нравилось, когда ему не оказывали должного уважения. Раз его внутренние пассажиры не ценят его доброту, он им покажет!

Кипящий в нем гнев активировал нервные окончания, тянущиеся к железам, которые выстилали свод над Шринк-сити. Подчиняясь приказу, железы начали вырабатывать пищеварительный сок, подобно желудку, который переваривает наполнившую его пищу.

На землю упали первые капли, и город наполнился едким запахом кислоты. Крыши кособоких хижин тут же задымились, как будто их осыпали раскаленными углями.

Раздался пронзительный звук сирены, призывающий всех горожан срочно искать ближайшего убежища.

Пегги и Мария-Женевьева избежали ожогов благодаря своим плотным резиновым комбинезонам. Синему псу, к счастью, хватило сноровки спрятаться в массивный платяной шкаф, выступающий из груды отбросов.

Со всех концов города неслись отчаянные крики: не всем горожанам повезло добраться до укрытия вовремя, и едкие капли нещадно сжигали их волосы и кожу с ужасающей скоростью.

Пегги с сестрой бросились к раздевалке и застали в ней Альбутокса, который стоял, сурово поглядывая на небо.

– Кто-то нанес слону оскорбление, – проворчал он. – Вероятно, какие-нибудь злосчастные заговорщики. Вот глупцы: неужели они не понимают, что дабу все видит и все слышит?

Пегги Сью согнулась пополам в мучительном приступе кашля. Ядовитые испарения жгли ей горло и легкие. Она отошла подальше от двери, изнемогая от волнения за синего пса, который остался снаружи.

«Ничего, – утешала она себя, – он ум-ница и очень находчивый. Шкаф защищает его не хуже, чем самый прочный дом».

– Слон сильно разгневан, – продолжал цедить сквозь зубы Альбутокс, – и он заставит нас поплатиться за это. Если мы не хотим, чтобы наша жизнь превратилась в ад, мы должны доказать ему наше глубочайшее уважение и преданность, и в качестве первого жеста доброй воли нам надлежит разоблачить предателей, затесавшихся в наши ряды.

– Да, да, непременно, – подхватила Мария-Женевьева. – Я просто не понимаю, в чем эти тупицы могут упрекать нашего благородного, щедрого слона. Ведь нам так хорошо живется в его гостеприимном брюхе! Просто чудесно!

«Ради всего святого, не перестарайся!» – мысленно взмолилась к ней Пегги.

Кислотный ливень длился не менее часа. Когда он наконец утих, улицы тонули в едком дыму. Изваяния, украшавшие перекрестки, стали похожи на бесформенных уродцев. Крыши, лестницы, тротуары – все было изъедено безобразными, похожими на язвы ожогами. Пострадавших уже никто не считал. Всех, кто еще был способен двигаться, отправили промывать улицы водой из шлангов. Воду слон всасывал из луж и озер, когда ему хотелось пить, и небольшая доля ее наполняла резервуары Шринк-сити.

Пегги Сью и ее сестре пришлось принять участие в устранении последствий стихийного бедствия вместе со всеми остальными. Синий пес пока остался сидеть в шкафу – он боялся сжечь себе лапы в разлившихся по улицам лужах пищеварительного сока.