Муж напрокат - Надежда Мельникова

Можно было выбрать привычные шорты или майку, но я отчего-то надеваю ситцевый сарафан, который, по словам моего младшего помощника, мне очень идёт.

Вернувшись в кухню, опять смущаюсь, потому Максим смотрит на меня как Скрудж Макдак на гору золота. От неловкости, которая захватывает меня в плен, жжёт кончики пальцев, я мечусь к выходу, якобы для того чтобы позвать детей, а в итоге Максим насильно усаживает меня на стул, кладёт блин передо мной на тарелку и идёт за моими дочерьми сам.

И в этот момент в калитку моего дома кто-то отчаянно долбит кулаком. Пугаюсь, переглядываясь с Дубовским. Но он привычно спокоен и даже не собирается нервничать.

— Сиди. Я разберусь, — шикарная фраза от мужчины, которую, мечтает услышать каждая вторая женщина.

А может, и первая.

Вначале выглядываю в окно кухни, чтобы найти взглядом девочек, и, убедившись, что с ними всё хорошо, быстро сменив дислокацию, приклеиваюсь к окну спальни, откуда отлично просматривается забор. Снаружи никого не видно. Максим открывает мою скрипучую калитку, за которой стоит огромный чёрный чемодан. Я даже на носочки привстаю, чтобы рассмотреть, кто же его привёз. Но там никого. Тот, кто стучал, давно исчез, и чемодан словно возник из воздуха. Ну Дубовский, ну Копперфильд на минималках. Не замечаю, что уже сжевала целый блин. Он, кстати, обалденный. Михайловна позавидует.

Кроме того, что Максим ввозит в дом свой чемодан, вслед за ним на крыльцо забегают девочки.

— Мама, представляешь, кто-то подбросил вещи курьеру. Теперь он точно у нас надолго. — Недовольно всплеснув руками, усаживается за стол старшая.

И хотя ей не нравится Макс, она с удовольствием и азартом в глазах подтягивает тарелку с едой поближе.

— А ну-ка брысь мыть руки, — обращаюсь к дочерям, а затем ищу взглядом Дубовского. — Я так понимаю, что с бельём проблем больше нет? — Без зазрения совести жую второй блин.

— Думаю, нет, — смеётся и большой деревянной ложкой помешивает свой урчащий и, чего уж там, вкусно пахнущий джем. — Сейчас поедим, потом отправимся в полицию, дальше устроим тебя на временную работу, а после заскочим в банк. Нужно всё делать как можно быстрее, наверняка здесь всё работает до обеда.

— А откуда взялся чемодан? — Недоверчиво поморщившись, тычу в вещи вилкой.

— Ну, Ксюшенька, ну ты же видела, что он стоял за калиткой. Ну что за вопросы?

— Понятно. — Грустно жую. — Чемодан просто стоял за калиткой. Ну бывает.

Максим загадочно улыбается. А я, вздохнув, продолжаю есть самый вкусный в мире блин.

Так-то Дубовский прав. Нужно сделать всё, что он сказал, и даже больше. Но откуда всё же взялся чемодан? Косым взглядом осматриваю шикарного мужчину на своей кухне и решаю подумать об этом завтра.

— Если дядя-курьер не уйдёт, то уйдём мы! — гордо заявляет Ася и при этом звучно чавкает, облизывая губы и поедая вкусняху, приготовленную этим самым дядей.

Кажется, в детском ротике исчезает уже третий блин. Недоделанный джем тоже хорош. Он в меру сладкий и тягучий. Остынет — мы разольем его по банкам, поставим в холодильник и потом будем снова печь блины.

— Ася, Ника, я хочу вам кое-что сообщить. Дядя Максим пока поживёт с нами. И, — пауза, — я выйду за него замуж. Мы будем жить семьёй.

— Ну мама! — возмущаются они одновременно.

Психанув, Ася швыряет вилку, та со звоном падает на пол. Чего-то подобного я ожидала, но тянуть некогда. Мы должны стать семьёй как можно скорее, иначе всё закончится очень плохо. Они бы хотели вернуть папу. И естественно, что любой дядя для них плохой и нежеланный, но проблема в том, что у нас уже нет выхода и нет времени.

Ася убегает, потом возвращается и, злясь, продолжает есть блин руками. Моя старшая любит покушать, и если еда ей нравится, то она не может оставить её на тарелке. Даже мамина свадьба её разозлила, но курьерские угощения заманили обратно. Какие же они ещё маленькие и милые — мои девочки.

— Ты давай не нукай, Анастасия, а лучше ешь аккуратнее. Дядя Максим поможет справиться с приезжавшей к нам комиссией. Поэтому мы должны быть любезны и благодарны ему. Он хороший человек.

— Значит, ты не влюбилась в него?

В доме сразу же становится тихо. Возникает пауза. Я поднимаю глаза на Максима. Дубовский медленно отрывается от тарелки и смотрит прямо на меня.

Почему мне так трудно и неприятно произносить это вслух? Мы знакомы полдня, он фиктивный муж по объявлению. Не скрою, что я увлеклась Максимом…

Но влюбиться?!

Во-первых, когда ты хлебнула в жизни горя, получила от нее пару оплеух и одна воспитываешь двоих не самых простых детей, влюбиться в кого-то в принципе невозможно. Все недостатки как на ладони. Наивная дурость давно позади, а жизненный опыт не даёт расслабиться. Как я могу влюбиться в Дубовского, если даже не знаю, зачем Максу фиктивный брак?

Нет, он мне симпатичен и привлекает как мужчина. Безусловно, мне очень и очень повезло, что фиктивный муж именно такой. При подобном раскладе притворяться приятнее, но по-настоящему я всё ещё люблю Ивана. И всегда буду любить только его.

Он мой муж, у нас дети.

— Нет, — отвечаю я внятно и чётко. — Я ни в кого не влюбилась и спасаю вас от детдома.

Максим усмехается, продолжая сверлить взглядом. Отвожу глаза первой. Убеждая себя снова и снова, что делаю всё правильно. Сейчас главное — успокоить детей. Но тут в разговор вмешивается Ника:

— Мама в сарафане. — Обмакивает младшая палец в джем и рисует блину улыбочку.

— Ага, знаю такое, — зло поджимает губы Ася. — Курьер тебе понравился, так же было с дядей Афанасием, когда ты к нему на Егоровом мопеде поехала, а до этого с папой. Ты редко когда надеваешь платья. Помнишь, когда мы тебя уговаривали на праздник? Ты — фигушки, а тут ни с того ни с сего, — бухтит Ася, продолжая жевать.

Ну супер! Опять стыдно. Теперь выглядит так, будто, когда пригорает, я для всех мужиков сарафаны натягиваю. Ну не дети, а просто сплошная радость.

— Анастасия, во-первых, сядь ровно и не чавкай. Во-вторых, прекрати говорить глупости. Это для конспирации.

— Мама, ну это же правда.

— Нехорошо приучать ребёнка к вранью. Если ты действительно надевала сарафан для Афанасия, а теперь для меня, то выходит, это правда и Ася не врёт.

Вижу, как недобро горят глаза у Максима. Отлично, у меня ревнивый фиктивный жених-собственник. Но сейчас не время устраивать разборки по этому поводу. Я смущаюсь и жую быстрее. Просто старалась выглядеть красивее.

— Ты хотела, чтобы он на тебе женился, поэтому надела этот сарафан? — это уже ледяной тон Дубовского.

— Хотела, потом перехотела, что в этом такого? Мы это уже обсуждали. Почему мы снова возвращаемся к этому вопросу? Какая разница, для кого я надевала этот сарафан?