Дикое сердце - Вирджиния Браун

— Не надо, Аманда. — Рука Рафаэля накрыла ее руку, и она с удивлением увидела сочувствие в его глазах. — Ты не можешь изменить то, что уже случилось, и я тоже не могу, но мы должны постараться сделать все ради будущего и жить с целью помочь другим.

Как ему удается знать, что она думает? Временами Рафаэль поражал ее своей интуицией. За прошедшие дни он изменился, и все же остался прежним. В нем осталась та же холодность, та же опасная аура, которая одновременно предостерегала мужчин и очаровывала женщин; но бывали времена, когда Аманда могла видеть сквозь оболочку скрытности, созданную им. Возможно, однажды она сможет разбить этот панцирь и дотронуться до человека внутри. А пока ей оставалось только надеяться.

Когда они вышли из кафе на улицу, праздник уже начался, и люди, казалось, стекались отовсюду.

— Хочешь присоединиться к ним? — спросил Рафаэль, но Аманда уже тянула его к музыке, гитарам и горнам, разливающим веселые мелодии, от которых ее ноги сами начали приплясывать. Вся улица бурлила яркими пестрыми одеждами и смеющимися людьми, пряный запах угощений наполнял воздух, а под тремя высокими деревьями с одной стороны маленькой площади танцевали пары. Дети с визгом и криками носились под ногами родителей, играя в салочки, и чуть не сбили Рафаэля с ног, пробегая мимо.

Он рассмеялся, поднял одного упавшего малыша на ноги и потрепал по темным волосам, потом взял Аманду под локоть и повел в более спокойное место.

На них обоих была новая одежда: Рафаэль щеголял в красной рубашке с длинными рукавами и замысловатой вышивкой на кокетке, а Аманда надела рубашку и юбку цвета слоновой кости, богато расшитые яркими нитями. Рубашка была такой, как носят крестьяне, с пышными рукавами до локтей и широким, спускающимся на плечи вырезом, украшенным кружевом. На тонкой талии она затянула разноцветный, в тон юбке, полосатый кушак. Пышные нижние юбки шуршали и грациозно раскачивались при каждом движении.

У Рафаэля был только один пистолет, висящий низко на бедре, как у техасских стрелков, его украшенная перламутром рукоять озорно выглядывала из кобуры. Облегающие брюки он заправил в только что купленные высокие сапоги, и Аманда дразнила его за ослепляющее сияние их тщательно начищенной кожи.

— Конечно, в этой шляпе ты защищен от их сверкания, — заметила она и игриво дернула за край его сомбреро. — Я никогда не знала, что ты такой денди, Рафаэль.

— Есть моменты, когда мне нравится быть хорошо одетым, querida, — ответил он улыбаясь. — И фиеста — один из них. Просто наслаждайся ею…

Фиеста — когда все радостно ели, пили и танцевали, когда маленькие дети засыпали, свернувшись по углам рядом со своими родителями, а юным влюбленным удавалось скрыться в гостеприимной темноте ночи. Фиеста. Аманда подумала, что даже от самого этого слова в воображении возникают смех, веселье и музыка.

День медленно тянулся, и постепенно исчезала несовместимость праздника и раздираемой войной земли. Аманда осушала один бокал вина за другим. Было жарко, солнце нещадно палило, заставляя людей бежать в тень к прохладительным напиткам.

К вечеру, когда тени удлинились и свежий ветер с гор прилетел в Лос-Аламос, стало заметно прохладнее. Маленькую городскую площадь осветили развешенные на деревьях фонарики, отбрасывающие множество маленьких пятен света на землю. Под одним из фонарей стояла группа музыкантов-марьячи с гитарами, трубами и скрипками, одетых в облегающие костюмы, покрытые сверкающими рядами серебряной тесьмы. Поля их широких сомбреро покрывала такая же тесьма, а на краях висели крошечные серебряные колокольчики, издававшие при каждом движении мелодичный перезвон.

Поблизости танцевали пары, широкие юбки женщин колыхались в такт быстрому ритму танца. Голые ноги мелькали под взлетающими вверх юбками, отбивая такт, каблуки мужских сапог стучали по каменным плитам площади.

— Рафаэль, потанцуем? — Аманда потянула его за руку, ее синие глаза сияли от смеха, вина и возбуждения, когда она просила его научить ее фигурам танца. Она была веселой и беззаботной, даже более беззаботной, чем в детстве, и не думала ни о чем, кроме того, что есть здесь и сейчас.

Рафаэль позволил Аманде увлечь себя на каменные плиты к другим парам, и она стала повторять его шаги и гибкие движения женщин. Женское чутье и врожденное чувство ритма, о котором она даже не подозревала, вели Аманду, и ее гибкое тело раскачивалось под аккорды гитар и летящую мелодию труб.

Крестьянский танец напомнил ей об известной истории, в которой женщина поначалу робела, а потом возлюбленный соблазнил ее чувственными движениями танца и дерзкими взглядами, где глаза и рот были важны не меньше, чем ноги и руки. Выпитое спиртное совершенно раскрепостило ее — раньше она никогда не вела себя так на публике! Это все вино, иначе она никогда бы не вытащила заколки из волос, чтобы они блестящим каскадом упали ей на спину, не облизывала бы полуоткрытые губы кончиком языка, глядя прямо в глаза Рафаэлю.

А когда он протянул к ней руки и его глаза зажглись знакомым огнем, Аманда увернулась, взмахнув юбками. Сегодня она была женщиной, искушающей и дразнящей, соблазняющей, а потом отказывающей одним кивком головы, и Рафаэль понял ее игру. Но в этой игре победителем будет он.

Проклятие, да она сознательно провоцирует его и знает, что он желает ее. Улыбка приподняла уголки его губ, и он придвинулся ближе, лениво скользя взглядом по всему ее телу. Эта игра стара как мир, мужчина против женщины, но Аманда все еще не знала всех правил.

— Ты быстро учишься, — сказал ей Рафаэль, когда они остановились, чтобы перевести дыхание. Его янтарные глаза сияли одобрением. — Ты уже знаешь все шаги?

Бокал вина появился перед ее лицом, и Аманда потянулась к нему, откинув назад голову и позволяя прохладной жидкости струиться в горло освежающими глотками.

— Нет, но видела этот танец в лагере как-то вечером. — Ее лицо на мгновение затуманилось, когда она вспомнила вечер у огромного костра в горах над Монтерреем, где все смеялись и танцевали, хлопали в ладоши в такт музыке. А теперь все они погибли, и она в ответе за случившееся.

— Не думай об этом. — Рафаэль потянул ее назад, к танцующим. — Тут уж ничего не поделаешь, querida. Ты же не знала.

Он был прав, но недавняя беззаботная радость куда-то исчезла. Горькие воспоминания все еще преследовали ее, и иногда по ночам Аманда просыпалась в слезах, думая о Хуане, Рамоне и остальных. Почему это не влияет на Рафаэля так же, как влияет на нее? Неужели ему нее равно? Конечно же, нет. Просто он умеет скрывать свои чувства лучше, чем она.

Потом они снова танцевали и снова лилось вино. В ее сознании существовали только Рафаэль и прохладная ночь с бриллиантовой россыпью звезд на бархатном небе. Она была пьяна, но это уже не имело значения. Завтра не наступит никогда — есть только настоящее и Рафаэль, обнимающий ее, прижимающий ее к своему крепкому стройному телу и заставляющий ее сердце биться быстрее.

— Может, вернемся в гостиницу, querida? — спросил он, а затем, не дожидаясь ее ответа, бросил горсть монет к ногам музыкантов, повернулся к Аманде и повел ее к гостинице.