После Рима. Книга вторая. Anno Domini 430–800 - Гай Аноним

Мир уже более века раздирали противоречия, войны и катастрофы. Церковные иерархи с их ученостью и немалым политическим опытом испытывали ощущение надвигающейся тьмы по той причине, что островки ортодоксального христианства окружало арианское море. Никакие компромиссы не могли отменить того, что для папства и аристократии, лояльных Восточной Римской империи, арианство было общим врагом. Рано или поздно это противоречие между светскими правителями и их подданными вышло бы на поверхность.

В государстве Теодориха или любого другого правителя-арианина ортодоксальная церковь в любой момент могла подвергнуться гонениям.

Люди церкви не имели права носить оружие. Вера, проповедь и ортодоксальная христианская ученость были тем оружием, с помощью которого они сумели сохранить и поддержать искры увядающей книжной науки и греко-римской учености.

Первым в числе этих людей назовем монаха Бенедикта Нурсийского (около 480–547 годов). Основатель монастыря Монте-Кассино около 529 года написал монастырский устав, который стал образцом для монашеских общин всей Европы. Правила Бенедикта требовали от монахов не жесткой восточной аскезы, а соблюдения порядка, умеренности и трудолюбия. Среди политического и хозяйственного хаоса раннесредневековой Европы монастыри стали островками, где царил девиз монашеского служения ora et labora («молись и трудись») — обители превращаются в замкнутые хозяйственные единицы.

В монастырь шли, чтобы вести строгую духовную жизнь и спасать душу под руководством многомудрых наставников. В бенедиктинских монастырях исходили из того, что монах должен нормально питаться и нормально спать. Уровень жизни монаха-бенедиктинца был примерно таким же, как у его современника-крестьянина.

Центральную роль в монастырской жизни играл физический труд, который монахи отказывались считать позорным и бесчестящим. Выше физической аскезы бенедиктинцы ставили смирение, послушание и безмолвие. Имущество монахов было общим, и личной собственности у них не было. Монастырские насельники, однако, не порывали связей с внешним миром и не отторгали общество: монастыри принимали гостей, паломников и неофитов. Это сообщество людей, ищущих Бога, оставалось открытым для мирян и служило мостиком между сферами земной и небесной.

Роль монашества в истории Запада, в сохранении литературного наследия античности, письменной культуры и даже грамотности в целом сегодня признают все. Куда меньше знают о заслугах древних монахов в сохранении навыков хозяйствования на земле и убережении римских наработок в области агрономии.

В эпоху, когда правил меч, а соху и плуг презирали, было утрачено и забыто множество сельскохозяйственных технологий. Но едва в округе ставили монастырь, появлялись и новые сельскохозяйственные культуры (как в древней Швеции, куда монахи завезли устойчивую к холодам рожь), новые приемы ирригации и ухода за культурными растениями и даже новые ремесла. Иноки учили позабытым или неизвестным искусствам разведения скота, садоводства, пчеловодства, пивоварения, виноделия и так далее.

Эти «непрестижные» занятия монастырских насельников на самом деле имеют не меньшее значение для сохранения западной цивилизации, чем их интеллектуальные достижения. Кто в эпоху хаоса и отчаяния сделал для цивилизации больше, чем монахи? Французский государственный деятель и историк XIX века Франсуа Гизо, ярый противник католической церкви, отмечал: «Бенедиктинские монахи были главными агрономами Европы; в значительной степени именно они окультурили ее почвы, соединяя сельское хозяйство с проповедничеством». Исследователь Режиналь Грегуар называет монахов «квалифицированными и неоплачиваемыми техническими советниками на службе "третьего мира" той эпохи — Европы после варварских нашествий».

Действительно, продолжает Грегуар, какую отрасль ни возьми — солеварение, добыча меди, железа, квасцов, камня, металлургию, изготовление ножей, стеклодувное производство, кузнечное дело, — «всюду внесли монахи творческий дух изобретательства. Используя собственную рабочую силу, они довели до совершенства процесс ее обучения и подготовки. Монастырские технологические знания распространялись по всей Европе».

Люди церкви были не одиноки в своем труде. Образованнейший Кассиодор, уловив признаки подступающих тьмы и хаоса, вместе с папой Агапитом успел основать христианскую библиотеку. Это учреждение должно было стать фундаментом высшей школы теологии в Риме, первого христианского университета, который предполагалось основать по подобию учебных заведений Александрии, Эдессы и Антиохии.

Не сбылось… В начале 540-х годов начался террор готов против римской знати, Кассиодор покинул Италию, укрылся в Константинополе и вернулся лишь в 555 году, после падения остготского королевства и серии войн. Уже состоялась комплексная природная катастрофа, уже пришли небывалые холода, наводнения и чума. Среди этих бед Кассиодор занялся спасением того, что мог и считал важным спасти. В своем поместье на юге Италии, в Бруттии, он основал монашеское общежитие, которое назвал Вивариум (так назывались садки с живой рыбой, которых в поместье было множество). Этот удивительный монастырь становится одним из важнейших центров раннего Средневековья, где сохранялись знания, культура и образованность.

В Вивариуме были две новые формы монашеского послушания: монастырская школа и скрипторий, в котором переписывали античные и христианские произведения. Обитель становится одним из первых скрипториев Европы, в ней формируется просветительский центр с богатейшей библиотекой[24] и один из истоков средневековой цивилизации.

Для монахов Кассиодор написал «Наставления в науках божественных и светских» («Institutiones divinarum et saecularum litterarum») — революционный труд, в котором он утверждал, что для правильного понимания Библии нужно знать светскую литературу и что между науками божественными и мирскими нет принципиального различия. Это и другие сочинения Кассиодоpa оказались мостом между наследием античности и новой европейской культурой, а равно ценнейшим источником для изучения истории Рима и Италии времен печального финала античной цивилизации.

Боэций и Кассиодор, Бенедикт Нурсийский и папа Григорий Великий, Исидор Севильский, Григорий Турский, Бэда Достопочтенный, а также десятки безымянных монахов-переписчиков и подвижников сохранили для нас античное и христианское наследие во мраке Темных веков. Не будь этих людей, сокровища древней мысли в бурные века трансформации и эволюции римской культуры под влиянием осевших на ее территории варваров могли и не сохраниться, как не сохранилась Александрийская библиотека.