Невидимка из Салема - Кристоффер Карлссон

– Ты какой-то невеселый, Лео. – Отец оторвался от газеты и поставил чашку с кофе на стол.

– Просто устал. – В голове шумело и, каждый раз, когда я моргал, глаза щипало. – Я поздно вчера лег.

– Поздно. – Отец задумчиво кивнул. – Я не слышал, когда ты вернулся домой.

– Не знаю, сколько было времени.

– По крайней мере, принимая во внимание то, как ты пахнешь, не трудно догадаться, чем ты занимался, – сказал он.

– От меня не пахнет.

– Да уж. Лучше сказать – воняет.

– Маме не говори, – сказал я, медленно прожевав кусок поджаренного хлеба.

– Откуда вы взяли алкоголь? Какая-нибудь контрабанда?

– Нет, пап, – ответил я и вздохнул.

– Я не могу запретить тебе пить. Мы всегда разрешали Мике. Но…

– Вообще-то запрещали, – послышался голос мамы, а вскоре и ее шаги, приближавшиеся к кухне. С очень недовольным выражением лица она посмотрела на меня. – Если еще раз выпьешь, будешь сидеть дома.

– Анни, – начал отец, – он не…

– Нет, – безапелляционно заявила мама и посмотрела на отца. – Хватит уже. Его дома-то не бывает.

– Анни, дай мне поговорить с ним.

Мама посмотрела на меня, затем – на своего мужа и снова на меня.

– Ты будешь вести себя нормально, начиная с этой секунды, – сказала она и ушла.

Отец выглядел усталым. Он сделал глоток кофе и начал рассматривать недоеденный кусок хлеба на моей тарелке.

– Ты не будешь доедать?

– Я не голоден.

– Тебе нужно поесть. – Он замолчал на секунду, словно задумавшись. – И мне, и маме было бы легче, если б ты нашел работу.

– Папа, бли…

– Да, да, да, – перебил он и поднял руки, словно извиняясь. – Я знаю. – Он облокотился на стол и нагнулся вперед. – Мама права, Лео. Но есть же еще что-то, да?

– Что ты хочешь сказать? – пробормотал я.

– Как я уже сказал, ты выглядишь грустным. – Он сделал паузу, но понял, что больше я ничего не отвечу, и продолжил: – Ты можешь поговорить со мною, если хочешь.

Я неуверенно взглянул на него.

– Как хорошо ты знаешь тех, кто живет в Триаде?

Отец удивленно поднял брови.

– Здесь никто никого не знает, даже собственных соседей. То есть, нельзя сказать, что я с кем-то тут вообще знаком.

– О’кей.

– Речь о ком-то, кто живет в нашем доме?

– Нет. – Я кивнул головой в сторону окна. – О ком-то из того дома.

Отец проследил за моим взглядом и увидел дом, в котором жила семья Гримбергов.

– Я понимаю.

– Ты знаком с кем-нибудь из того дома?

Он отрицательно покачал головой и отпил кофе.

– Это девушка.

– Почему ты так решил?

– Отцы чувствуют такие вещи.

Я сделал глубокий вдох. Отец выглядел так, словно ждал чего-то. По крайней мере, он попытался. Я встал из-за стола и, не сказав ни слова, пошел в свою комнату. Закрыл дверь и сел у окна, глядя на дом, где жили Гримберги, в надежде увидеть Юлию.

За окном ничего не происходило. Мне стало жалко себя, а отец так и не зашел ко мне. В конце концов я улегся на кровать и слушал музыку весь остаток дня. Была мысль позвонить им, но было страшно, что трубку возьмет Грим и, я уверен, почувствует подвох. А если на звонок ответит Юлия, то брат спросит, с кем она говорила и ей придется лгать. Обманывать у нее получалось не очень хорошо, и мне в ней это нравилось, но в данном случае это скорее было бы недостатком.

В конце концов, я все же набрал номер.

– Диана Гримберг.

– Я… Это Лео. А…

– Минутку, – ответила она. – Юлия. Телефон.

Невероятно тихий голос матери Грима было невозможно услышать, если не стоять рядом. Может быть, у человека развивается какая-то чувствительность или обостренное внимание, если он живет с кем-то типа Дианы Гримберг, потому что вскоре я услышал приближающиеся шаги.

– Кто это? – спросила Юлия свою маму, но та не ответила. – Алло, – наконец в трубке раздался знакомый голос.

– Привет, – сказал я.

– О. Привет. Подожди.

Шаги. Слышно, как открывается, а потом закрывается дверь. Играет музыка, затем тишина.

Мы говорили и не могли наговориться. Через несколько дней мне придется уехать на неделю на остров Эланд. Там живет мой дядя с семьей, и мы всегда проводили неделю в конце летних каникул у них в гостях. Больше мы никуда не выезжали. Мой брат всегда ездил с нами, но не в этот раз. Ему нужно было работать.

– Почему ты не сказал об этом? – спросила она. Ее голос звучал немного расстроенно.

– Я сначала… Я думал, что не поеду.

– Почему нет?

– Из-за тебя.

– Понятно, – сказала Юлия. – А теперь, значит, все же собрался.

– Да, придется.

– А что изменилось?

– Не знаю… Ничего.

– Но что-то ведь должно.

Я лежал и долго слушал ее дыхание. Интересно, вдруг Грим за стеной слышит, о чем мы разговариваем…

Время на Эланде шло ужасно медленно. Мы вернулись через неделю, и в Салеме кое-что уже успело случиться. Около Дома молодежи я встретил Грима – его глаз заплыл и светился сине-лиловым цветом. Он пытался скрыть это парой солнечных очков «Wayfarer», но безуспешно. Синева была слишком густой. Мы нашли скамейку под солнцем. Грим рассказал, что сделал идентификационную карточку одному парню, который попытался пройти по ней в клуб.

– С карточкой все было в полном порядке, – сказал Йон. – Не в порядке было что-то с этим идиотом. Он хотел пройти туда, куда вход разрешен с восемнадцати, и я устроил ему это. Не поверишь, этот придурок пошел туда, где возрастное ограничение двадцать лет. Ему, разумеется, отказали, потому что была пятница. Что же он делает тогда? Едет в Салем с парой приятелей, чтобы найти меня, потому что считает, что я надул его. Они пришли к нам домой. Когда отец узнал, что произошло, он был пьян и поэтому выгнал меня из квартиры. Ну, а на улице ждал тот парень и его дружки. Я получил в глаз быстрее, чем успел оттуда убраться. – Грим пожал плечами. – Вот такая неприятная история.

– Но почему отец-то тебя выгнал?

– Он не выгонял меня, в общем-то. Просто носился за мной. Но лучше было убраться оттуда, чем быть пойманным.

Я попытался представить, как Клас Гримберг гоняет своего сына по дому. Во время ужина у Гримов что-то во взгляде его отца говорило о том, что он действительно на такое способен, даже если сейчас спокоен. Но тогда он был трезв.