Пилигрим. Книга 3 - Константин Калбазов

— Да больно уж любопытно, до чего вы договорились с князем? — поинтересовался тот.

— Можно сказать, что ни до чего.

Пожал плечами Романов, и сделал приглашающий жест, указывая на стул, напротив рабочего стола. Верный помощник в тайных делах, без лишних разговоров опустился на него и сделал вопрошающий жест, в сторону кувшина со сбитнем. Хозяин кабинета лишь развел руками, словно говоря, что тот может чувствовать себя совершенно свободно.

Вообще-то, между ними уже давно установились настолько близкие отношения, что все эти условности выглядели несколько нелепо. Однако Борис неизменно обозначал существующую между ними дистанцию. Ведь на людях все одно приходится придерживаться этого, дабы не ронять авторитет воеводы. Поэтому он считал, что не стоит расслабляться и наедине, во избежание, так сказать.

— Для лучшей работы мне не помешали бы подробности, — возразил безопасник, наполняя кружку сбитнем.

— Кто бы возражал, только не я. Если в двух словах, то мы наметили структуру надельной конницы.

— Надельной?

— Это князь так назвал. Из княжеских земель воинам будут даваться наделы. Для возделывания земли они могут либо выкупать холопов, либо зазывать вольных пахарей по уговору. По первому зову воин должен прибыть на коне, оружным, доспешным, в сопровождении одного полностью снаряженного и обученного холопа или вольного пахаря. Это плата воя за надел, с которого кормится. Если он считает, что может обработать большую пашню, то князь прирежет ему еще. Но с каждой такой надбавки он должен выставить воина. И держит ответ за их обучение.

— Какие-то боевые холопы, получаются, — хмыкнул Борис.

— Князь так и предложил их называть, — подтвердил Михаил.

— Но ведь там и вольные будут.

— Потому боевые холопы станут проходить в Правде отдельной строкой, приравниваясь к княжьим людям. Но только на время службы. Определились по налогам, которые стоит брать со двора. А чтобы убытку казне не было, родители станут обязаны отделять от себя младших сыновей. Родительский дом наследует старший сын. А помрет, так его первенец. Как случится он малолетним, то пока не взойдет в возраст, мать будет хозяйничать.

— Итить твою, через коромысло. Вы вообще решили всю Правду перекроить, — удивленно и в то же время восхищенно произнес Борис.

— Вот именно. И это далеко не все, до чего мы тут додумались. А теперь станем обдумывать, искать слабые места, да пути их исправления. Потом опять повстречаемся, и будем рядить. Правда, пока Владимиру по плечу только одно. Он будет пробовать ввести у себя на черниговщине надельное войско. В остальном все упрется в великого князя.

— Он вроде бы не чужд нового.

— Не чужд. Но и у него есть грани, за которые он не заступит. Зато Святополк точно не приемлет никаких новшеств.

— Он-то тут при чем? — удивился Борис.

— Забыл, что до Всеволода на киевском столе княжил Изяслав, его отец.

— Так теперь-то чего? — искренне удивился Борис.

— А того. Не готов Владимир отринуть притязания своего двоюродного брата. Боится усобица случится, от которой только вред. Вот и старается все гладко разложить по полочкам, так чтобы убедить Святополка принять изменения.

— Людишек при нем я не имею. Но если судить из того, что слышал, то он никого слушать не станет. Будет по своему править.

— Выходит, помеха нам Святополк.

— Нам-то чего? Нешто за всю Русь в ответе. На то, пусть у великого князя голова болит.

— А ты уверен, что Святополк станет к нам относиться так же, как и Всеволод или Владимир? Лично я, нет. А ну как решит прибрать к рукам такое богатство. Не для него я тут все обустраиваю.

— Пусть только сунется. Более десяти тысяч половцев с печенегами, да и мы грешные чего-то да стоим. Так вдарим, что рога поотшибаем. Теперь-то уж силенок точно достанет.

— А оно нам надо? Лучше уж тишком, да бочком, чем лезть в усобицу.

— Без усобицы все одно не получится, — покачав головой, возразил Борис.

— Может и не получится. Но то уж по другому будет. На столе киевском сидеть будет законный великий князь, и мы будем на его стороне. А так, Владимир скорее всего вмешиваться не станет. К Чернигову нас никак не пристегнуть. Если только к Переяславлю. А как там, кстати, дела с Ростиславом?

— После того, как Федор прибрал на поединке Ратибора, князь благоволит ему и держит подле себя. Но пока не советуется.

— Ничего. И Пограничный не враз камнем опоясался. Время терпит. Обождем. Сам-то он как? Оправился после ранения?

— Оправился, дурья башка. Велел ему для начала опоить Ратибора, чтобы он на поединке не таким прытким был. Да куда там. Удаль молодецкая взыграла. Насилу управился.

— Ты работу со своими проведи. Мне не геройство их нужно, а реальный результат. Толку от их трупов никакого.

— Да уж и не знаю как им в головы это вдалбливать. Большинство все понимает нормально. Но вот случаются и такие как Федор.

— Что делаете, чтобы побыстрее войти в доверие к князю?

— Он исподволь подал мысль Ростиславу, что де, может те, кто твердят о том, что ты его обманул, и не правы. Взялся поставить плавильню на кузнечном дворе. Князюшке затея эта не больно-то понравилась, но разрешение дал. Мол, доказывай, если есть такая охота. Раньше на такое рассчитывать не приходилось.

— Думаешь сработает? Оно ведь как, если вбил себе то в башку, так и каленым железом не вытравишь.

— В любом случае будет еще одним шагом к доверию. Ну и противниками обзаведется. Без этого никуда.

— С этим понятно. А вот со Святополком решать нужно иначе. И желательно так, чтобы на несчастье походило. Не хочу, чтобы у Владимира даже тень сомнения мелькнула.

— Быстро не получится. Не готовились под него. А Новгород далече будет.

— Ничего. Время есть. Слава богу Всеволод все еще крепок.

Н-да. Вообще-то, ему всего-то пятьдесят восемь. Но тут это возраст. Есть конечно долгожители, но эти обладают поистине богатырским здоровьем. Если вдруг вылезают какие болячки, человек сгорает довольно быстро. Потому как нет развитой медицины.

Михаил намерен это дело поправить. Даром что ли шесть лет назад переманил к себе знатного царьградского врача. Не сказать конечно, что учебное заведение с больницей при нем потянет на медицинскую академию. Но лиха беда, начало. Главное, что процесс обучения студентов идет. Причем Геласий сам подбирает себе учеников в школе.

Идут к нему сугубо добровольно. Из под палки настоящего специалиста не подготовить. Но и из них, оставляет грек далеко не всех. Только тех, в ком видит искру. Романов не вмешивается. Во-первых, для Пограничного такого количества более чем достаточно. Во-вторых, сейчас идет закладка будущих преподавательских кадров. Так что, будет еще академия. Еще как будет. Главное, чтобы сам Пограничный устоял на особицу.