Пилигрим. Книга 3 - Константин Калбазов

— Э-эх, хорошо! — сладко потянувшись произнес Мономах.

Переглянулся с Михаилом и пошел с высокого каменного крыльца. Тот последовал за ним, быстро нагнав и идя вровень. Князь прибыл с малой дружиной прошлым вечером, когда уже стемнело. За какой такой надобностью пока непонятно. Романов не спешил с расспросами, а тот не торопился с объяснениями. Вот и играли роли, один гостя, другой радушного хозяина.

Правда, Михаил и не подумал забывать о своей подруге паранойе. Борис разводил руками, мол знать не знаю, что за напасть. Вроде не было тревожных вестей. Мономах гостил у своего младшего брата в Переяславле. А потом ни с того ни с сего вдруг прибыл в Пограничный. Кроется ли что за этим или нет, решительно непонятно.

Поэтому было принято решение держать дружину в готовности. На всякий непредвиденный. А о мало ли, подступится кто к стенам, а внутри Мономах с сотней умелых воев. Вскроют еще ненароком город изнутри.

— А ить я решил у себя двор так же вымостить, — топнув ногой указывая на тротуарную плитку произнес князь. — Только у моих горе мастеров все вкривь да вкось.

— Так отчего же не прислал. Глядишь подучили бы, — предложил Михаил.

— Не все же к тебе за наукой бегать, — отмахнулся Владимир. — Поди порой достанет и просто взглянуть, на какую идею, а там уж и повторить.

— То решать тебе, князь.

— Вот я и решил. Ничего помучаются, да научатся. Такая наука, поди куда лучше до рук дойдет. А уж если за нерадивость спросить, так и вовсе ладно получится.

За разговорами они пересекли двор и вышли на улицу детинца. Здесь снег никто не счищал, поэтому он тут же захрустел под ногами. Шли не по дороге, а держась тротуара. Незачем мешать движению.

— Слышал я, ты прошлым летом измыслил какую-то машину, что теперь будешь возит уголь большими ладьями.

— Баржами, князь.

— Что за баржи такие?

— Плоскодонное вместительное судно, как раз под уголь, чтобы грузить как можно больше. Цепляется к ладье и она тащит ее за собой. Людей потребно столько же, а то и меньше, потому как мулы трудятся, а увезти получится куда больше.

— А отчего мулы?

— Так я именно их стараюсь использовать в машинах. Он ведь и сильнее и выносливее лошади будет.

— Зато потомства не дает.

— Это так. Но здоровьем крепче, живет дольше, к корму неприхотлив. Недаром он у ромеев стоит дороже лошади.

— Что же, то тебе виднее.

— Вот будущим летом отправлю первые караваны, и погляжу насколько ладно получается.

— Уголь дело доброе. Мои каменщики нарадоваться на твой цемент не могут. Только жалятся, что мало его получается из-за недостатка угля. Но если его станет больше, то и хорошо станет. Еще кузнецы поговаривают о том, чтобы руду от тебя возить. Глядиш, твои эти баржи к месту выйдут. Помалу-то возить какой прок. А так-то уже все иначе получится.

— Рудой из которой получается добрая сталь торговать не стану, — покачав головой возразил Михаил.

— Что так?

— Для начала, моя сталь лучше иных, а торгую я ею ненамного дороже.

— А далее?

— А далее, рудник тот не столь богат как хотелось бы. Мы в нескольких местах прокопали колодцы. Невелик пласт выходит. Я потому из той руды железо-то и не варю, только сталь.

— Стало быть, возьми боже, что нам не гоже, — хмыкнул князь.

— Отчего же, так-то, Владимир Всеволодович. Иная руда у меня куда богаче чем луговая да болотная, которую пользуют повсюду на Руси. А потом, не вижу я особого проку в той торговле рудой.

— Что так?

— А сам посуди. Получит кузнец ту руду и станет работать с ней по старинке. Сколь при том уйдет шлаком в отвал? Знаю ведь, что новые горны класть и поддув иначе устраивать не желают. Де, прадедами заповедано как делать, так поступать и стоит. Только на твоем дворе да у батюшки твоего по-новому и работают. Иль скажешь не так все?

Крыть Мономаху было нечем. Не приживалось новое. Для старых и признанных мастеров выгода была вовсе не очевидной. Ведь и там и тут крица. В обоих случаях нужно отжимать шлак, прокаливать, ковать, ковать и ковать. А то что машины, так баловство все то. На ту машину поди тоже уйма железа уходит.

— Ростислав считает, что все дело в руде доброй. Мол потому у тебя стали больше и получается.

— По выходу железа они равны. Качество стали, да, отличается. Так что, пусть меньше слушает своих упрямых мастеров, которые новому учиться не хотят. Твои-то из под палки, но ощутили разницу, даже с луговой рудой.

— Ладно о том, — решил все же оставить скользкую тему Мономах.

В этот момент они вышли с улицы на которой располагались подворья знатных горожан, и вышли на торговую площадь. Крытые ряды практически пустые. Будний день. Вот в субботу и в воскресенье здесь будет куда оживленней. По периметру разные лавки. Из одной доносились призывы отведать пирогов с зайчатиной, с пылу, да с жару.

— Почем просишь за пироги-то, красавица? — поинтересовался князь у разрумянившейся торговки.

— Полкопейки.

— Полкопейки? — вздернул бровь Мономах.

— Ну да. А чему ты дивишься, — задорно произнесла молодуха.

Князь в недоумении обернулся к Михаилу, а тот усмехнулся и полез в кошель. Извлек медную монету, и выложил ее на прилавок перед ней.

— Держи копейку. Давай парочку.

— Ага, это я живо.

Открыла крышку утепленного деревянной кадки и достала пару пирогов. Ни о каких салфетках речи конечно не шло. Да ну и пусть их. Романов не без удовольствия впился в горячий пирог, откусил и заработал челюстями.

— Это что за монеты такие? — когда они отошли чуть в сторону, поинтересовался князь, так же отдавая должное лакомству.

— Да надоело пользоваться всеми этими обрезками от арабских монет, — пожал плечами Михаил. — Посидел, подумал и решил, отчеканить копейки, чтобы пользовать в Пограничном. Они только тут хождение и имеют.

— И к чему привязал?

— Так к куне[3] и привязал. Она получается равна шестнадцати копейкам. Если покупать какой товар ценой меньше куны, то непременно за копейки. За то с продавшего спрос строгий. Обменять копейки можно у мытаря по установленной цене и без потерь.

— А покажи-ка.

Михаил без затей достал из кошеля пять монет, полкопейки, копейка, две копейки, три и пять. На одной стороне написан номинал цифрой, понизу прописью, по дуге «град Пограничный». На другой изображен Георгий Победоносец. Выполнено все настолько качественно, что даже ромейские монеты последних лет выглядели бледно. Да еще и гурт на ребре присутствует, что исключает возможность обрезания. Нарушение целостности монеты заметна сразу.