Твое нежное имя - Гвендолин Кэссиди

Слова, готовые сорваться с губ Мэри, так и не были произнесены. Вместо этого она сказала:

– Джун не умрет. Она молодая и сильная. Я уверена, она выкарабкается.

Томас рванулся к двери.

– Пойду узнаю, как дела!

Но в приемную вошла улыбающаяся медсестра.

– Все не так страшно, как показалось сначала. Несколько сломанных ребер, сильные ушибы, небольшие внутренние повреждения, но угрозы для жизни нет. Организм молодой, крепкий, и скоро все останется позади.

– Можно ее увидеть? – спросила Мэри, с трудом сдерживаясь, чтобы не расплакаться.

– Еще некоторое время миссис Тэчер будет без сознания, лучше отложить посещение до утра.

– Я остаюсь в любом случае, – твердо заявил Джон. – Буду рядом, когда Джун придет в себя.

Мэри уже хотела сказать, что тоже остается, но поймала взгляд Томаса, и слова замерли на устах. Виноват или нет, но именно Джон – первый человек, которого захочет видеть Джун, когда откроет глаза. А теперь сомневаться в его чувстве к жене не приходится.

– Обратно доберусь на такси, – сказала Мэри в лифте. – Ты можешь идти, куда собирался. Если, конечно, не слишком поздно.

– Обед в коммерческой палате, – сказал Томас таким тоном, что стало ясно: на палату ему наплевать. – Я довезу тебя.

Мэри машинально следила за цифрами, загоравшимися на табло. Во рту было сухо, горло болело.

– Спасибо, доеду сама.

Томас не ответил, но, когда они вышли на улицу, взял девушку за руку и повел к своей машине. Мэри не сопротивлялась – не было сил. С Джун все будет хорошо, остальное не имело значения.

Она не сказала ни слова, когда Томас, припарковав машину рядом с ее домом, проводил девушку до дверей и вошел следом.

– Я сварю кофе, – сказал он в холле. – Проходи и садись.

Мэри повиновалась: ноги больше не держали. Замедленный шок, вяло подумала она.

Томас принес кофе. Он успел снять смокинг и галстук, расстегнутый воротник белой рубашки открывал загорелую шею. Взяв чашку и ненароком коснувшись его пальцев, Мэри напряглась, чтобы не выдать своих чувств. Ничто не изменилось; и теперь этот мужчина будоражил ей душу.

– Пей, – велел Томас. – Горячий и сладкий кофе помогает при шоке, если нет ничего получше.

– Все в порядке, – без выражения сказала Мэри. – Мне ничего не нужно. – И глухо добавила: – Спасибо, что сам приехал сообщить. Я бы не пережила, узнай о случившемся по телефону.

– Это самое малое, что я мог сделать. Похоже, Джон за этот вечер повзрослел. Только жаль, что для этого должно было случиться несчастье.

– Твои родители уже знают?

– Я им позвонил, пока варил кофе. Слава Богу, все так кончилось, иначе они тоже не пережили бы этого.

– Как твоя мать приняла новость, что ребенка не будет? – Мэри полагала, что обязана спросить об этом.

– Сначала расстроилась. А потом ничего, привыкла.

Наступила долгая пауза. Мэри пристально разглядывала пустую кофейную чашку, желая, чтобы Том поскорее ушел, и одновременно страшась этого. Она не была готова остаться с ним наедине.

Тут Томас подошел вплотную, взял у нее из рук чашку, поставил на столик, потом поднял Мэри и прижал к груди. Она не стала притворяться, а просто ответила на поцелуй со всей накопившейся силой страсти. Достаточно того, что любимый рядом.

– Отец рассказал о вашем разговоре. Оказывается, ты узнала обо всем только за несколько дней до свадьбы, – сказал Томас официальным голосом, не выпуская ее из объятий. – Если это правда, почему ты не разуверила меня?

– Ты был так тверд, – вырвалось у Мэри. – Умолять тебя не хотела, раз уж ты решил, что я бессовестно лгала. Я же была просто убита, когда случайно узнала правду и не могла решить, как следует поступить.

– Ты могла сказать мне.

– И что тогда? Ты попытался бы отменить свадьбу?

– Было уже поздно.

– Значит, не имело смысла рассказывать, правда? – Дрожащей рукой Мэри пригладила непослушные пряди медных волос, умоляюще глядя на мужчину. – Я думала, лучше, если свадьба пройдет без осложнений. Особенно когда твоя мать уже столько сделала… И я просто не ожидала, что Джон проболтается еще до отъезда.

Томас слабо улыбнулся.

– Он сказал это мне назло, а я сделал чересчур поспешные выводы.

– Виноват и мой дурацкий язык, – признала Мэри. – Когда-нибудь я отучу его бежать впереди головы!

– Когда рак на горе свистнет… – Улыбка Томаса была нежной и доброй. Мужчина обнял ее и ласково провел по шее кончиками пальцев. – Если ты начнешь обдумывать свои поступки, это будешь уже не ты. Просто не следует подносить спичку к сухому хворосту.

Однако именно этим Том сейчас и занимался, разжигал внутри ее тела пламя, пульс участился… Когда Том снова поцеловал ее, все вокруг исчезло в подхватившем девушку вихре чувств.

Не отрываясь ото рта Мэри, мужчина поднял ее, сел на диван и посадил на колени. Свободной рукой нашел грудь и нежно, но властно сжал ее.

– Я люблю тебя, зеленоглазая, – тихо сказал он. – Больше, чем думал.

– Ты ничего не путаешь? – прошептала Мэри, еще боясь поверить.

Томас засмеялся и покачал головой.

– Ничего. Много лет я искал женщину, с которой мог бы прожить всю жизнь, и почти перестал надеяться. Надо сказать спасибо Джону. Если бы брат не настоял на свадьбе, мы бы никогда не встретились… – Томас немного помолчал, тревожно всматриваясь в ее лицо. – Понимаю, ты пока не испытываешь ко мне любви, но…

Мэри прижала пальцы к губам любимого и заставила замолчать. Лицо ее светилось от нежности, зеленые глаза сияли, как две звезды.

– Я люблю тебя, – наконец призналась она. Я люблю тебя, кажется, целую вечность, Том!

Красивое лицо мужчины расслабилось, губы тронула улыбка.

– Мы знакомы только месяц…

– Дни, недели – какое это имеет значение? Я влюбилась, как только увидела тебя в дверях моего магазина.

– А потом случилось много всего. Помнишь, ты дала мне пощечину? Кстати, удар для такой малышки, ого-го!

Мэри счастливо рассмеялась: ее больше не волновал маленький рост. Томас любит ее, это заставило Мэри чувствовать себя выше всех на свете. Мужчина прижимал девушку к себе, целуя с нежностью, которая была красноречивее всяких слов.

– Я хочу заботиться о тебе, – шептал Томас, не отрываясь от ее губ. – С этого дня все твои трудности – мои трудности. А с деньгами мы разберемся завтра же.

– Не хочу от тебя никаких денег, – запротестовала Мэри. – Я люблю тебя, Томас, и меня не интересует, сколько ты стоишь.