Дом психопата - Роберт Альберт Блох

Глупый вопрос. Она была здесь, потому что Энгстром вызвал ее сюда. Кто-то должен был находиться в офисе, пока он оставался возле трупа Дорис Хантли, ожидая прибытия пара-медиков. Возможно, это и есть жизнь как таковая — одно долгое ожидание парамедиков.

Скверная мысль. Эми отбросила ее, но то, что пришло ей на смену, было еще хуже: лицо Дорис Хантли, мелькнувшее в свете молнии. Лицо и горло. Капли крови, стекавшие по ее шее; капли дождя, стекающие по стеклу окна офиса. Гроза наконец разразилась, и теперь капли будут течь не переставая. По стенам флигеля здания суда и там, на аллее, где они станут красными от крови.

За окном прогремел гром. А в животе у Эла заурчало.

— Ну и гроза, — произнес он, не вынимая зубочистки изо рта. — Хорошо, что вы в нее не попали.

Зато я попала сюда. Эми едва не произнесла это вслух, однако в словах не было необходимости. Помощник шерифа усмехнулся, как бы извиняясь, продолжая при этом покусывать зубочистку.

— Прошу прощения. Я не это имел в виду.

— Все в порядке.

Она хотела сказать кое-что еще, но ее внимание отвлекли голоса и шаги, раздавшиеся из приемной, где сидела Айрин Гровсмит. Эми повернулась в сторону двери. Увидев через открытую дверь кабинета доктора Роусона и шерифа Энгстрома, появившихся в приемной, она начала подниматься со стула.

Эл тотчас невольно потянулся к кобуре. Эми заметила его движение краем глаза и быстро повернулась к нему.

— В этом нет необходимости, — пробормотала она.

Эл снова положил руку на стол.

— Простите, — сказал он. — Приказ шерифа.

— Не беспокойтесь. Я не причиню ему вреда.

Но даже если бы у нее и было такое намерение, она не смогла бы его осуществить. Айрин Гровсмит поднялась и закрыла дверь кабинета, лишив Эми возможности видеть и слышать то, что происходит в приемной.

За окном сверкнула молния. Лил дождь, рокотал гром. Жаль, что Эл не носит бейсболку и очки в роговой оправе. Эми могла бы спросить у него, хорошо это или плохо для урожая. Но Эл этого не знал. Он был всего лишь помощником шерифа, и к тому же недостаточно жирным.

Эми спросила себя, не отключается ли она от усталости. Откуда взялись подобные вопросы в столь позднее время? Это истерика или просто-напросто ее рассудок предпочел депрессии легкомыслие?

Эл и на этот вопрос не знал ответа. Он продолжал забавляться со своей зубочисткой, а Эми тем временем пыталась разобрать приглушенные голоса за дверью. Бас доктора Роусона перемежался визгливыми возгласами Айрин Гровсмит, а отрывистые звуки, прерываемые короткими паузами, свидетельствовали о том, что Энгстром разговаривает по телефону. Но даже если бы Эми не мешало постоянное грохотанье грома, она все равно не смогла бы разобрать, о чем они говорят. Шум и ярость, и никакой ясности.[50]

Ясно было только одно: ее ладони вспотели, оттого что она слишком крепко сжимала сумочку, а на внутренней стороне бедер ощущалось предательское напряжение, вызванное неудобной позой, в которой она сидела — подавшись вперед, будучи не в силах расслабиться. Если Эл в ближайшее время не избавится от своей чертовой зубочистки, Эми сама сделает это за него. Три против одного, что она быстрее выхватит ее у него изо рта, чем он выхватит из кобуры пистолет. Будет очень грустно, если у провинциального помощника шерифа окажется более быстрая реакция, чем у нее.

Смешно? Наверное, нет, но это лучшее, что она могла придумать; однако этого было недостаточно, потому что всякий раз, когда она моргала, она видела перед собой лицо Дорис Хантли, глядевшее на нее из темноты. Каждый раз это длилось лишь долю секунды, за которую она убеждалась, что образ все еще не исчез. «Убеждалась» было не совсем подходящим к ситуации словом,[51]но, опять же, ничего лучше в голову не приходило. О чем это говорит Энгстром по телефону? Как долго еще он собирается ее здесь держать?

Снова вопросы, ответить на которые Эл был не в силах. Эми стала пристально смотреть на лампочку, пытаясь при этом не моргать. Помощник шерифа вынул изо рта зубочистку и бросил ее в корзину. В знак признательности она задала ему вопрос, на который он мог ответить:

— Что вы ели на обед?

— Пиццу.

Можно было бы вспомнить о профессии репортера и спросить: «А с чем?» К счастью, этого не понадобилось, ибо дверь за ее спиной наконец открылась и в кабинет торопливо вошел Энгстром. Не успел Эл вскочить на ноги, как шериф недовольно проговорил:

— Выходи! Поживее!

Когда помощник поднялся, оказалось, что он на добрых шесть дюймов выше своего начальника, но без зубочистки он казался каким-то беззащитным. Когда Энгстром уселся за стол, за Элом уже закрылась дверь.

— У меня не было намерения задерживать вас так надолго, — сказал он. — Не мог дозвониться до главного врача больницы. Похоже, там что-то произошло. Я попросил доктора Роусона связаться с ними.

На мгновение Эми задумалась, почему на Энгстроме сухая форма, но потом вспомнила, что они с доктором Роусоном были в шляпах и накидках, когда вошли в офис. И тон Энгстрома тоже был подчеркнуто сухим.

— Итак, — сказал он, — где Эрик Данстейбл?

— Не знаю.

— Когда вы видели его в последний раз?

— Сегодня во второй половине дня, на заупокойной службе. Он повздорил с преподобным Арчером…

— Нам это известно. — Энгстром подался вперед. — Недавно вы говорили, что встречались с Данстейблом в Чикаго.

— Да. — Эми кивнула. — И сообщила вам имена людей, которые были у меня в тот вечер, когда он пришел ко мне домой. Вы пробовали связаться с ними?

— Разумеется. У вас полное алиби, как и у него. — Шериф помолчал. — Конечно, им не удалось доказать, что вы действительно встретились тогда с Данстейблом впервые.

— А зачем мне лгать вам об этом?

Энгстром пожал плечами.

— Не знаю. А зачем вам соседние номера?

Эми постаралась ответить спокойным тоном:

— Я вам уже говорила: меня с ним ничто не связывает.

— Кроме убийства. — Энгстром снова помолчал. — Вы вместе работаете?

— Конечно нет. С чего вы взяли?