Украденное сердце - Властелина Богатова

Послышались шаги из пристроенной хозяйской клети. На порог вышла седовласая женщина в набелённом переднике с полным лукошком зерна в руках. Увидела гостя, и зелёно-серые глаза её потеплели, а морщинистые губы растянулись в едва приметной улыбке.

– Пришёл, – протянула она напевным голосом. – Проходи. Я ждала тебя.

Марибор прошёл вглубь, но присаживаться на скамью не стал.

Чародуша поставила лукошко на стол, окинула Марибора любопытным взглядом.

– Редко ныне ты забредаешь ко мне. Али что случилось?

Марибор различил в её речи издёвку.

– Зачем спрашиваешь, если сама уже всё знаешь? – нахмурился он.

– Верно, – Чародуша села на скамью, придвинула к себе чашу с водой, взяла горсть зерна, бросила в воду, поболтала. – Знамо мне уже всё. Хотелось потолковать с тобой по-людски. Давно речи со смертными не вела, всё с духами да с Богами.

Марибор отвёл глаза и всё же присел за стол.

– Ведомо уже, что замысел твой не удался, – поспешила упредить Чародуша. – Вагнару ты отпустил, и в том поторопился. Не жалко девку? Отдал на растерзание стервятникам.

– Заслужила, – буркнул он. Верно не об этом приехал говорить с колдуньей.

– Крепкие травы её, что собирала она с мёртвой земли, завели княжича в Навьи чертоги. Для тебя всё же она старалась. Только теперь зла на тебя. А обида женская, она многое может сотворить. Глядишь, и станет ведьмой. Вредить начнёт, со злом сговариваться. Родам людским наговоры насылать.

Марибор хмуро поглядел на Чародушу, вспоминая тот миг, когда видел Вагнару последний раз.

– Живая осталась, вот пусть и радуется.

Чародуша только головой седой потрясла. Не стала спорить, знала, что бессмысленно это.

– Знать за советом пришёл? Скажу одно только – задумка твоя плоха, принесёт тебе стенания одни. Насильно мил не будешь, – сказала Чародуша, пронизав Марибора твёрдым взглядом.

Значит, поняла старуха, с чем пришёл он.

– И что же мне делать? – процедил Марибор сквозь зубы, пересиливая себя: тесно сделалось от того, что старуха видит все его помыслы, порывы и желания. Так и не привык за много лет к этому.

– Отпустить и ждать, – спокойно ответила она.

Марибор сверкнул колючим взглядом.

– Нет.

Колдунья, выдержав взгляд Марибора, разлепила губы.

– Хорошо, – вымолвила, опуская взгляд на воду. – Вот и появилась краса, дева с золотыми волосами, – посмеялась одними глазами, но тут же нахмурила рыжеватые с проседью брови.

– Не нужно было тебе якшаться со степняками, знаться с врагами, горе ты получишь от них. Боги не простят такого. И следы степняков духу земли нашей отвратны. Гнать бы их надо отсель подальше.

Марибор и сам это прекрасно знал. Но пока сделать того не мог. Оскаба ему ещё нужен.

– Ты всё ещё жаждешь смерти княжича? – вдруг спросила она.

– Он уже не княжич, а князь Волдара. И Зарислава его вытягивает из Нави.

– Поэтому ты решил привезти её сюда, – заявила старуха, отрывая от глади воды взор, и прямо посмотрела на Марибора.

– С тобой она будет под защитой.

– А ты довершишь то, в чём поклялся.

– Да…

– Вода показывает, что девка твоя ялыньская дала обещание перед Богиней Славуньей, ежели не поставит князя на ноги, пойдёт за Дивия.

От слов Чародуши в ушах Марибора зазвенело. Казалось, не сразу, он расслышал её.

– Дивий – сын пахаря из Ялыни, он суженый её, – разъяснила старуха, не выпуская из-под своего пристального взгляда Марибора.

– Тогда сделай так, чтобы она была моей, – привстал Марибор, упираясь кулаками в стол, что тот со стоном скрипнул.

– И зачем тебе мёртвая любовь? Что она даст тебе, для твоей души? Да и тебе бы пора научиться любить.

Марибор опустился обратно на лавку, чувствуя себя загнанным зверем.

– Она же говорила мне, что не хочет замуж…

– И что у Богов на неё есть свои замыслы, – подхватила старуха.

Марибору разговор нравился всё меньше. Лучше бы не спрашивал, не вызнавал совета, а делал, как и задумал. А теперь что же получается, и суженый у неё есть, и Богам она нужна?

– А что за назначение? – сузил он глаза, чувствуя, как гнев с новой силой содрогнулся внутри.

– Стать жрицей Матери-Сва. Потому как силой она обладает немалой, что дана ей от Ярилы Светлого и Велеса22. А коли девственность свою потеряет, то сила её уйдёт. Вот и хранит свою чистоту, бережёт. Потому и отказала тебе.

Марибор сжал до хруста кулаки.

"Стать жрицей…"

– Ты же говорила, что она предназначена мне Богами, – вскинул он взгляд на колдунью.

– Верно, говорила, но для начала тебе нужно простить тех, кто причинил тебе боль. Забыть своё горе. Об этом я тебе сказывала много раз.

– Нет. Я обещал и исполню то.

– Будешь мстить дальше… – разочарованно промолвила колдунья, утверждая, глядя на воду.

Марибор поднялся, давая понять, что разговор окончен.

Чародуша вздохнула, ссыпав всё оставшееся зерно в воду, промолвила:

– Только знай, силой ты ничего не добьёшься. Загубишь себя.

Ночь в избе Наволода выдалась спокойной, больше не тревожили злые духи, не навевали мертвенный холод. Последние травы, что сварила Зарислава для князя Данияра, расточили яд в крови, очистили разум. Но она приберегла ещё горсточку на тот случай, если всё же не до конца чёрное колдовство сожгли огневицы.

Всю ночь Данияр проговорил с Наволодом, пока Зарислава готовила отвар и понемногу поила им князя. Он ни разу не упомянул о Вагнере, не выспросил где она, а всё толковал о Радмиле, обещая волхву, что как только встанет на ноги, отправится в Доловск, чтобы провести обручение. Хотя Зарислава и была пришлой в землях этих, за молодых порадовалась. Хорошо, что всё так сложилось, для Волдара правительница очень нужна. А то как же без женщины? Нет никакого тепла, покоя, заботы о хозяйстве. Вот и холодно тут и пусто без умелицы. Но слава Богам спал морок с глаз Данияра, и не ошиблась она в том, что сердце его оттаяло, а былые чувства к княжне вернулись и вспыхнули с новой силой. Ведь если он с Вагнарой и остался – беда всем была бы. Сгубила бы она его сердце раньше срока, все силы бы выпила, ни с чем оставив его. Зарислава всё никак понять не могла, для чего сарьярьская княженка ворожила, для какой такой надобности? Ведь наоборот бы ей полюбить князя, да чтобы и он её полюбил, и союз был бы крепкий, а ей хозяйкой стать в крепости, для народа опорой и матушкой-кормилицей. И каким-то странным всё казалось. Ведь и Горислава убили ядом, отравили и сына его. Случайно ли то или по злому умыслу? И Наволод, он бы о том узнал обязательно, но молчит. Может и догадывается, да не уверен ни в чём. Вот и Вагнару проверял, не увидел ничего в ней злого. Однако степняки ли увели или сбежала девка? Ясное дело, сбежала – зачем ей оставаться, все шишки на неё и посыпались бы, и крайней она оказалась бы в том, что князь за ней погнался. Но с другой стороны – Данияр говорил, что степняки забрали её. Но ныне он молчит и о том уже не сказывает, в бреду знать был, почудилось.