Золотой шар - Михаил Белозеров

— А он еще и деньги дает, — отвлек его гитарист, разливая водку.

В качестве закуски у них была консервированная буженина и черный хлеб, а еще они хрустели огурцами и зеленым луком.

Держась за ребра и пошатываясь, притопал Олег. Однако к костру не подошел, а, покашливая, уселся поодаль, в темноте. Ему отнесли стакан водки. Он выпил и стал кричать:

— Бросила меня?! Бросила! А чем я хуже? Чем? — и, кажется, плакал, размазывая слезы по мужественному лицу.

Чепухалин хотел с ним поговорить, чтобы он не мешал душевным разговорам у костра, но Ксения его остановила:

— Погоди, я сама.

И, выбравшись их теплых объятьев Чепухалина, подошла к Олегу. Чепухалин не без корысти прислушался.

— Ты ведь хотел этого? Хотел! И получил!

— Но я ведь… — примирительно забубнил Олег. — Я очень старался… все из-за тебя…

— Перестарался! Я таких не люблю. Больше ко мне не подходи.

— Ну и черт с тобой! — крикнул Олег. — Дайте водки! Сволочи! Гады! Сговорились против меня!

— Вот так всегда, — тихо пожаловалась Ксения. — Сплошные психи. Я так от них устала. Пойдем со мной.

Чепухалин был однолюбом. Любил Варвару. Добивался ее долго и нудно. Женщины обращали на него внимание только тогда, когда у него появлялись деньги. Он привык к такому положению вещей и не тешил себя иллюзиями. Да и где в гарнизоне эти иллюзии? В общем, капитан не был избалован женским обществом, но, памятуя обещание Гайсина, сообразил, что отныне будет покорять женские сердца направо и налево, только не знал еще, как. Впрочем, меня это устраивает, думал он. Я теперь горы сверну в области секса.

Ксения привела его к «уазику», внутри которого лежали грязные матрасы, распахнула заднюю дверцу и позвала:

— Иди сюда, иди… — а чтобы он не сомневался, расстегнула верхнюю пуговицу на штормовке.

И Чепухалин залез и сделал все, что она хотела — да так, что у «уазика» спустило последнее колесо, а руль отвалился. Чепухалин даже не подозревал, что «камбун» Гайсин поделился с ним вместе со всеми своими навыками и страшной половой силой.

Ебическая сила, подумал Чепухалин и уснул глубоким и долгим сном, а на утро отправился к Сидоровичу.

* * *

Иван Каземирович Сидорович сидел в погребе за деревней. Его охраняли десять отчаянных головорезов с наглыми мордами. Да и вся деревня была забита ими. Везде слышались анекдоты, главным героем которых неизменно был черный сталкер. Горели костры, в котелках варилась каша с тушенкой.

— Говорят, что черного сталкера можно разглядеть только через конское ухо.

— Тише ты. Еще обидится!

— Слушай анекдот! Бандиты поймали черного сталкера и окунули в колодец. Через минуту вытащили и спрашивают: «Есть бабло или хабар?» «Нет», — отвечает он им. Окунули еще раз, вытащили и спрашивают: «Есть бабло или хабар?» «Нет», — отвечает он им. Снова окунули, вытащили и спрашивают: «Есть бабло или хабар?» Он не выдержал: «Ну вы, мужики, блин, даете! Или дольше держите или глубже окунайте — вода мутная, ни хрена не видно!»

Все вежливо посмеялись, потому что слышали этот анекдот раз сто.

— А вот еще один. Слушайте. Один черный сталкер жалуется другому: «Брехня, что здесь радиация, я вот уже сто лет живу, и ничего!» Другой соглашается: «Да, брехня! Вот только что-то шерсть с хвоста стала слезать. К врачу, что ли, сходить?»

— Я еще один знаю. Идут по Зоне черный сталкер и салага. Вдруг черный сталкер шепчет салаге: «Иди тихонько к тому дереву». Салага вначале на цыпочках крался, потом на карачках, потом долго полз. Аж вспотел. Добрался и машет, мол, что дальше делать? А черный сталкер как заорет: «Брешут! Брешут, что здесь ловушка типа „аттракт“ была!»

Больше Чепухалин слушать не стал, не до того было. Только подумал, вот бы с этим черным сталкером познакомиться!

— О-о-о! — воскликнул Сидорович и вылупился желтыми-прежелтыми глазами. — Такая птица ко мне еще не залетала.

На коленях у него сидел здоровенный говорящий кот.

— Птичек я люблю, — облизнулся он и стал мыться, искоса поглядывая на Чепухалина.

— Я не птица, — поправил кота Чепухалин. — Я русский офицер.

В погребе пахло картошкой и прокисшими огурцами. Но, видно, у Сидоровича был такой жизненный стиль — прятаться по подвалам.

— Ну и прекрасно! — тут же согласился Сидорович и предложил: — Ротой командовать сможешь?

— Могу и ротой.

— А полком?

— И полком тоже.

— А дивизией?

— Дивизией — надо подучиться, — сознался Чепухалин.

— Молодец! — похвалил Сидорович. — Люблю честных людей.

— Молодец, — поддакнул рыжий кот, и из его глаз полетели зеленые искры.

— Дам тебе первую роту. Готовь своих людей минновзрывному делу.

— А чего взрывать-то будем?

— Да бронепоезд здесь должен пройти с хабаром. Добра на всех хватит. Лично тебе пять процентов. Считай, деньги нашел на улице.

— Пятнадцать, — поправил его Чепухалин.

В иные времена он поскромничал бы и согласился. Теперь у него был счет в банке. Чего там стесняться? Деньги липнут к деньгам.

— Ладно, — кивнул Сидорович так, словно делал одолжение, и щека у него дернулась. — Десять!

— Тринадцать, и точка!

— Больно много, — заметил говорящий кот.

— А не боишься чертовой дюжины? — спросил Сидорович.

— Волков бояться…

— Ну да… ну да-да… — согласился Сидорович и пожевал губами, пристально разглядывая Чепухалина. — Двенадцать — последнее мое слово.

— Договорились!

Они ударили по рукам.

— Да, и дом на время операции. Я женился. — Чепухалин обнял счастливую Ксению.

— Помню, когда я женихался… — начал кот.

Сидорович погладил его:

— Помолчи, Зерок, — и обратился к Чепухалину: — Будет тебе дом. Эй, кто там? Отведите капитана ко мне на квартиру. И рядом там не особенно орите!

— Есть! — отдал честь сталкер-молодец.

— А это тебе, капитан, на свадьбу, — и Сидорович протянул ему бутылку шампанского и банку черной икры. — Извини, хлеба нет. А после обеда приступай к исполнению своих обязанностей.

* * *

На обратном пути бронепоезд «Смерть врагам СВ!!!» едва тащился. Рельсы гнулись. Оси нещадно трещали. Шпалы вставали дыбом. Командир Березин пожадничал — приказал грузить под завязку. Теперь локомотив не справлялся. В довершение ко всему выяснилось, что восьмая рота дезертировала в полном составе: с командиром, камбузом, свиньей-монстром и всем выводком из третьего вагона.