Золотой шар - Михаил Белозеров

В запасе у Кости было всего-то секунд пять-десять. Поэтому он высунулся с другой стороны железобетонного блока и влепил «дантаю» почти в упор сорокамиллиметровую гранату из подствольника. Только зря он это сделал — с «дантаем» ничего не произошло. Граната не взорвалась, а просто пролетела сквозь него и «пыхнула» в котловане. А «дантай» уже перешел середину дороги, и осталось ему-то пройти всего метров десять. Но он их не прошел — не получилось у него, не вышло. Гигант вдруг стал бледнеть, фигура его потеряла прежние очертания, и в тот момент, когда он почти добрался до Кости и тот вновь ощутил действие антигравитатора, «дантай» вдруг сделался совсем прозрачным и растворился в воздухе, будто его и не было, а Костя шлепнулся на землю.

Собственно, после этого все и закончилось: те двое на гребне куда-то исчезли, а те, которые перлись вдоль дороги, видать, предпочли ретироваться, ибо кое-что сообразили раньше, чем Костя. Рядом же беззвучно, как дух, возник Бараско.

— Фу-у-у… — вытер он мокрый лоб, — едва успел.

— Е… твою мать! — выругался Костя. — Я здесь воюю…

— Ладно, ладно, — примирительно сказал Бараско, пряча глаза.

— Я говорю, что я воюю…

— Отлично! — сдержанно похвалил Бараско.

— Я говорю…

И тут до него дошло. А ведь меня использовали, как живца, понял он, тем более, что Бараско без утайки вышел на дорогу и вернулся, держа в руках хабар — «куни-кори», антигравитатор, из-за которого и разгорелся весь сыр-бор.

— Так ты из-за этого?.. меня?.. — Костя едва не впал в истерику.

Он был готов к чему угодно, но только не к такому предательству. Не укладывалось у него это в голове. Он все еще думал, что все люди братья. Даже на телевидение его так не подставляли, хотя бывало, конечно, всякое. «Чем интеллигентней народ, тем умнее он пакостит», — учила его мама.

— Спелись, гады! — сообщил Бараско, будто ничего не случилось. — У нас в Зоне такого отродясь не бывало.

— Это что, местные жители? — расстроено спросил Костя.

— Да какие местные?! Сталкеры, которые промышляют грабежом. Район держат. А местным все равно. Для них хабар, что трава на обочине. Ты же местного видел?

— Видел. А кто же это все понастроил? — удивился Костя.

— Братская помощь.

— Какая еще, на фиг, помощь?

— Да наша, наша. Еще до Чернобыльской катастрофы.

— Подожди, ты хочешь сказать, что Дыра была открыта еще до Выброса?

— Конечно. Дыра — это аномалия в пространстве. Ее потихоньку и без огласки осваивали. Дыра — это, быть может, самая большая тайна СССР. Если бы Чернобыль не пыхнул, СССР не распался бы, потому что резервы непознанного здесь неисчерпаемые. Ну, а потом, когда пыхнуло и СССР развалился, не до Дыры стало. Да и Дыра закрылась, и вообще, она стала непредсказуемой. Катастрофа ее изменила. Так что, считай, нам крупно повезло, что Дыра открылась.

* * *

Между тем, капитан Егор Чепухалин все еще находился во власти «камбуна» Гайсин. С одной стороны, это было очень плохо, с другой стороны, Гайсин провел Чепухалина по таким дорогам и тропам, о которых не знал даже черный сталкер.

Чепухалин, который никогда не был в Зоне, с большим интересом знакомился с ней, тем более, что пока в нем сидел Гайсин, ему не грозила никакая опасность. Даже «Дровосек» не посмел раскинуть на его пути свои сети в виде тропинок и лужаек в английском стиле. А «ведьмин студень» или, положим, «аттракт» уползали в сторону, как побитые собаки, а «рок судьбы» менял свою траекторию. Видать, Гайсин — большая шишка, думал капитан Чепухалин, гордо расправляя плечи. Гайсин же после того, как вселился в Чепухалина, молчал, как рыба об лед — то ли язык потерял, то ли не было темы для разговоров.

Самостоятельно «камбун» Гайсин ни за что не вернулся бы в Зону. Без Чепухалина он бы хирел, терял силы и наконец распался бы на элементарные частицы. Поэтому он многим был обязан Чепухалину, но как только надобность в нем отпала, дух или существо по имени Гайсин без всякого сожаления рассталось с Чепухалиным. И не потому что было неблагодарно, а потому что логика таких существ, как Гайсин, сильно отличается от человеческой.

В общем, как бы там ни было, а Егор Чепухалин вдруг очнулся на автобусной остановке. Кто он такой и что он здесь делает, Чепухалин абсолютно не помнил. Он даже не помнил, как его зовут. На языке вертелась только одна фраза, которая связывала его с прошлым: «Ебическая сила».

Вечерело, накрапывал мелкий дождь. С той стороны, где заходило солнце, Чепухалин увидел петляющую реку, какие-то сельскохозяйственные строения. Даже разглядел эстакаду железнодорожного моста. И ему почудилось, что там ходят люди в черном.

Наверное, он пошел бы туда и погиб, как погибают все новички, не знакомые с правилами Зоны, но Чепухалина остановил лай собак. Почему-то именно собачий лай показался ему опасным. Он вспомнил, что у него в детстве была собака породы немецкая овчарка, которая была агрессивной и могла покусать даже своего хозяина, то есть Чепухалина. Эти детские воспоминания и спасли его от неверного шага.

Потом он услышал бренчание гитары и пошел на звук. Ему пришлось спуститься с дорожного откоса, и только тогда он увидел туннель под дорогой, свет костра и людей. Звучала какая-то незамысловатая мелодия из трех аккордов. С другой стороны костра вход в туннель загораживал «уазик», и Чепухалин опытным взглядом определил, что его расколошматили из пулемета РПК.

— О, вояка! — воскликнул кто-то. — Садись.

Ему уступили место и сунули в руки банку пива.

— Где воевал-то?

— Не знаю, — пробормотал он. — Ничего не помню. Устал, как собака…

— О, да ты, видать, в болоте плавал, — сказал худой парень напротив, показывая на тину и ряску, которой был облеплен с ног до головы Чепухалин.

— Ничего не помню, — признался он, — ни где плавал, ни с кем.

Чепухалин почувствовал, как он устал, — словно вместе с Гайсином из него ушла половина силы. Он попробовал было почиститься, но силы окончательно оставили его, и он уснул, не допив свое пиво. Ему ничего не снилось. Он спал мертвецким сном, как человек много и долго физически работавший.

Проснулся он оттого, что его кто-то теребил за рукав. Перед ним маячило загорелое девичье лицо.

— Товарищ капитан… товарищ капитан… да проснись ты, окаянный.

— А? Что? — подхватился он и выронил банку с пивом.

— Товарищ капитан, мы здесь поспорили… Это же вы?..

Под нос Чепухалину сунули книгу, на обороте которой действительно красовалась его фото с золотым «кадуцеем» в руках. Что за ерунда? — удивился Чепухалин. «Кадуцея» я еще не получал. Да и на фото старше выгляжу. Но, видно, в этой Дыре все перепуталось: и время, и события, и то, что было позже, стало раньше, и наоборот. В общем, то, чего не было, сделалось явью. Ебическая сила, решил Чепухалин и уснул. За то время, пока его снова не дернули за рукав, он увидел себя известным писателем, окруженным восторженными почитательницами.